22.2.2011

9.06 Наконец-то доехала до работы — это же надо, 40 минут провести в траффике (обычно максимум 20 минут). Злюсь, ведь хотела прийти пораньше.

11.30 Видео-конференция с офисом в Веллингтоне. Парень, раньше работавший у нас в Крайстчерче, спросил, как там у нас с землетрясениями. Выяснили, что было одно утром, но его почти никто не заметил.

12.30 Поговорила за ланчем с нашей бразильянкой Верой о том, как давно у нас не было больших толчков от землетрясений (первое и самое большое было 4 сентября 2010, в 4.35 утра, а потом последовало около 4000 повторных толчков-афтершоков). Вернулась за стол, привела бумажки в порядок.

12.50 Зашаталось наше трехэтажное здание. Подсознание толкнуло меня под стол, не дав времени даже подумать о том, что надо делать. Очень сильно трясет, падают мониторы, тяжелые папки, полки. Отключилось электричество. Кажется, что прошла вечность, а на самом деле всего 10 секунд. Совершенно потрясенные выглядываем из своих импровизированных укрытий и перекликаемся, спрашиваем, все ли в порядке. Тут же появляется дежурный по этажу, говорит, чтобы мы срочно покидали здание.

12.52 Хватаю сумку, куртку — и бегом на лестницу. Молюсь только, чтобы не тряхануло, пока бежим с третьего этажа. Вижу трещины, бегущие по стенам. Мои молитвы услышаны, и трясет уже тогда, когда я стою на парковке перед зданием и отчаянно пытаюсь набрать номер мужа — нет приема. Но он работает в квартале от меня, так что я не сильно волнуюсь. Ребенок с бабушкой на отдыхе, поэтому еще раз вздыхаю с облегчением. Я пока не знаю, что произошло, где был эпицентр. Все показывают друг другу трещины, образовавшиеся в стене здания. Пытаюсь узнать у начальницы, что нам делать. Говорит, что можно ехать домой. И вот счастье — ко мне дозванивается свекровь и передает, что муж в порядке, поехал проверить как бабушка и дедушка. Все разъезжаются по домам, я бегу к машине. Перепрыгиваю через трещины в асфальте и ручейки грязной воды.

13.40 Все еще еду домой. Поток машин. Сирены. Некоторые светофоры не работают, но люди взаимовежливы, пропускают друг друга. Некоторые идут пешком. Люди обнимают друг друга. Стоят перед зданиями. Мысли о том, что все это похоже на 9/11. Пытаюсь звонить — глухо, сеть перегружена. Догадываюсь включить радио, получается не с первой попытки — дрожат руки. Говорят, 6.1 балла, южнее Крайстчерча, но близко. Еду по одной из четырех из авеню, образующих квадрат вокруг центра города. Довольно сильные разрушения — церковь разрушена, у домов упали фасады. Пока стою на светофоре, делаю пару фотографий. По радио говорят уже о 6.3 баллах, за 10 км от центра города, на глубине 5км. Центр сильно разрушен. Нам повезло, что наш офис нашего министерства — на самой границе 4-х авеню. Другим повезло меньше — высотные здания в центре города сложились, как картонные коробочки. В некоторых зданиях начался пожар. Мысли плавно переходят на работу — как же теперь перепись населения? И что вообще будет с работой? Переезжаю через серьезные трещины на дороге — вижу, что их залатали после первого землетрясения в 7.1 балла. Теперь придется все делать сначала. Решаю  подъехать в детский садик, куда ходит дочка — просто проверить, как справляется воспитательница. Внутри все повалено и разбито, а Марина с детьми сидит в машине около дома. Успокаиваю ее, рассказываю новости. Она удивлена, что родители не примчались в мгновение ока.

14.00 Я дома. Быстро собираю вещи, бутылки с водой, плед, фонарик, какие-то снэки, документы, кидаю в машину. Уфф. Электричества нет. Набираю воду во все подходящие емкости. И еще не забыть взять спиртовой гель для протирки рук. Иду поболтать с соседями — они в порядке. Сосед — водопроводчик, говорит, что если есть вода, то можно пользоваться туалетом. И то хорошо.

15.00 По-прежнему сижу около дома в машине, мобильная сеть не работает. Иногда прорывается сигнал, тогда отправляю смс родителям. Зашла в дом, как раз позвонили родители (после сентябрьского землетрясения мы купили обычный телефон, включающийся в телефонную розетку). Во время разговора опять сильно тряхнуло, я пискнула и рухнула на пол, закрыв голову. Мама отнеслась с пониманием к минутной слабости. Они не спят, читают интернет и ждут новостей.

А новостей особых нет. По радио выступили премьер-министр и мэр города, объявлено чрезвычайное положение на несколько дней. Надо запасать воду, не сливать в туалете, уезжать из центра и не ездить по городу просто так. На радио звонят очевидцы, и от их рассказов становится совсем плохо. Иду в дом за коньяком, делаю глоток. Люди по-прежнему заперты в зданиях, в некоторых начались пожары. Говорят о погибших. Это совсем плохо. В сентябре не погиб никто — время суток спасло город Христа. В вот в феврале не пощадило по крайней мере 65 человек. Два автобуса завалило кусками зданий — погибли люди. Порт Литтелтон (там и был эпицентр) закрыт (он серьезно поврежден), также как и железная дорога. Все emergency services заняты спасением людей, и в город стягиваются помощники из других городов НЗ. Премьер-министр принял предложения о помощи от других государств.

16.00 Приятная неожиданность — подъехал наш друг, поведал о своих приключениях и рассказал, что у них есть электричество. Его бизнес рядом с центром разрушен, но он не знает, до какой степени. Плохо. Пытаюсь понять, что произошло с домом свекрови. В один из забегов домой между толчками звоню мужу — говорит, все печально, у мамы посыпались кирпичи с одной стены, гостиная отделилась от основной части дома, трещины в полу, не говоря уже о разбитом стекле. Договариваемся, что они будут пробираться к нам домой. Через полчаса они возвращаются — не проедешь. Дорога вздыблена, трещины, а главное — траффик.

17.00 Все магазины закрыты, а те, кто остался, торгует только за наличные. Предлагают приходить за сдачей в следующий раз. Муж говорит, что свекр отправился ко мне — на велосипеде. Бабушка с нашей дочкой на пути в город — не смогли усидеть на месте, хотя в курортном Ханмер Спрингс им было бы безопаснее и комфортнее, чем в городе без электричества.

18.00 Приехал свекр. Смотрю фотографии, которые он сделал на пути домой. Не хочу верить, что это — реальность, это — происходит со мной, с моим городом, где я прожила почти 9 лет. Руины вместо домов. Трещины, вздыбленный асфальт, грязные реки, текущие по дорогам, машины, придавленные упавшими стенами и домами. Начинаю думать о разных вещах. Например, о том, что я могла быть в центре, в магазине, в машине на многоэтажной парковке, в лифте. Что там могли быть мои близкие, my loved ones, как не устают говорить по радио. Еще глоток коньяка. А дата — 22.2.2011? Она крутилась у меня в голове довольно давно, какое-то подсознание мне говорило: «Это — milestone». Но я привязывала к нему давно откладываемый визит к врачу. Еще глоток.

18.30 Вот они, 2 заветные машины — дочка, муж, свекровь, ее пожилые родители. Обнимаемся на ходу, вытаскивая наспех сложеные вещи из машины. У свекрови, которая пытается держаться молодцом, красные глаза — явно плакала. Дочка пытается всем помогать и вертится под ногами. С трудом размещаем машины перед домом. Самое главное, что мы сейчас вместе. Пока даже не можем сделать чай — воду из-под крана надо кипятить 3 минуты, а электричества нет. Темнеет.

19.00 И вдруг я понимаю, что что-то не так, как раньше. А, это дали электричество! Очень повезло — сразу бегу кипятить воду. Свекровь берет бразды правления в свои руки, потому что я не могу собраться с мыслями, могу только выполнять простые задания. Краем глаза смотрю картинки в телевизоре. Это не радует — кафедральный собор в центре города, Christ Church Cathedral, гордость города, в руинах. Многоэтажки рухнули, спасатели работают, но спасли пока всего 5 человек. Прорвало трубы. Что с водоснабжением и канализацией — не понятно. Из всех городских насосных станций работает одна. Резервуары воды закрыты — не совсем ясно, что это значит для нас. На всякий случай набрала воду в большую ванную. Обрадовала свекра рассказами о том, как сделать импровизированный туалет из ведра и кульков. На Украине такое еще не видели, наверное. Мой триумф испортила свекровь, заявив, что привезла переносной туалет. Госпиталь в центре города работает, но у них электричестваотолько от генератора и нет воды. Они принимают только срочные случаи, остальных выписали домой. Все госпитали в НЗ освобождают места для раненных (а их очень много).

20.00 Все садятся есть — мне же, никогда не страдающей отсутствием аппетита, кусок не лезет в горло. Свекровь дезинфицирует помытую посуду в микроволновке. Я поглядываю в телевизор. Премьер-министр говорит, что это — самая печальная страница в истории НЗ. Люди, которые не могут добраться домой сегодня вечером (в том числе и туристы из городских гостиниц), собрались в огромном парке в центре города — там их устроили в палатках, установленных для цветочного фестиваля Эллерсли. Для тех, кто просто не может находится у себя дома, устроено несколько временных убежищ в крытых стадионах и школьных залах. Я настроена пессимистично — если толчки будут продолжаться, то какое будущее ждет наш город и всех нас?

20.30 Люди все еще заперты в зданиях, оттуда раздаются крики. Свекровь, работающая в горсовете, звонила сотруднику. В многоэтажном здании заперты их коллеги. Она могла бы быть там, если бы не взяла (по счастливому стечению обстоятельств) отпуск на неделю. Ее коллеги не могут выбраться, потому что лестницами пользоваться нельзя — придется провести там ночь. Веселая перспектива. Безостановочно идут новости по ТВ. Но повторяют одно и то же. Все школы закрыты. Пишу на фейсбуке, что у нас произошло. Заодно проверяю страничку нашего министерства. Оба здания (наше и Census) пострадали, до следующего понедельника туда не стоит соваться. Вообще, сейчас каждый сам за себя в ответе. От этого страшно, но коньяк уже выпили.

21.00 Начинаем устраиваться на ночлег. Вроде, всем нашлось место, но спать не хочется. Свекровь держится молодцом. Никогда не забуду, как она жарила оладьи утром первого землетрясения — и оладьи стали нашим островком уверенности в этом мире. Ведь если после всего пережитого кто-то приготовил тебе оладьи, то все образуется, ведь так? Свекровь, свекр и муж периодически отправляются покурить на улицу — там дождь и холодно, хотя по календарю у нас лето. Знобит при мысли о том, каково приходится беднягам в палатке, расставленой в центральном парке.

1.00 Самое страшное еще впереди. Увеличится количество погибших. Мы узнаем, что произошло с инфраструктурой.

Надо поспать. Умыться, приготовить сумку с документами, фонарик. И, по старой традиции, спать в одежде. Пусть ночь пройдет спокойно.