Зафар Гулиев: Четвёртый президент Азербайджана

К президентству Ильхама Алиева в полной мере приложимо слово «парадоксальное». Парадоксальным был его приход к власти, парадоксальными противоречиями изобилует его внешнеполитический и внутриполитический курс, парадоксально странен порой и он сам в роли главы азербайджанского государства. Парадоксальность политического имиджа и курса Ильхама Алиева наиболее рельефно проявляется при сравнении с первыми тремя президентами Азербайджана — Аязом Муталибовым , Абульфазом Эльчибеем и Гейдаром Алиевым . В отличие от нынешнего (четвертого) главы государства все они были более последовательны, узнаваемы и предсказуемы, а их политический курс (независимо от правильности, популярности, успешности) был внутренне менее противоречив и логично вытекал из их собственных мировоззренческих и поведенческих стратегий или из реальных конъюнктурных требований ситуации. Каждый из предыдущих трех президентов, независимо от степени внешней или внутренней поддержки, был по-своему харизматичен, имел адресный электорат, кадровый потенциал, мировоззренческую платформу. Общество примерно знало, что представляет собой каждый из них: какой внешнеполитической и внутриполитической стратегии придерживается, кому или чему служит, на что готов и способен, что можно ожидать от него сегодня и завтра. В целом, каждый из них рулил по своей дороге, даже если дорога вела в тупик. Попытаемся дать краткую характеристику им.

Первый президент Азербайджана Аяз Муталибов прошел школу советского директорского корпуса, постепенно поднимаясь по ступеням власти. Пик его политической карьеры пришелся на «перестройку», когда над политикой и идеологией начинала доминировать экономическая инициатива. Это было время расцвета «теневой» экономики и девальвации прежних идеологических ценностей. Именно поэтому он уже не мог быть фанатиком советского тоталитаризма. Он с легкостью пошел на роспуск Компартии Азербайджана (став президентом, сам покинул её ряды) и смягчение жестких функций прежней системы. Политически индифферентный прагматик, предпочитающий экономические реформы, он стремился действовать по известному принципу Дэн Сяо Пина : «Неважно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей». В смутное переходное время такой прагматик и конформист, возможно, был более адекватен кризисному состоянию общества. Но компрометирующие моменты его прихода к власти, чрезмерная зависимость от Москвы и отсутствие солидной команды поддержки внутри страны изначально не сулили ему длительной политической перспективы. С самого начала его президентства Аяз Муталибов справедливо воспринимался общественным сознанием как ставленник Москвы, о чем свидетельствовала и сама процедура его прихода к власти после трагических событий 20 января 1990 года. Он, безусловно, понимал собственную фатальную зависимость от России, но осознавал и полезность партнерства с ней. Думается, без всяких «программных» установок и прагматически «просчитывая» опасности, он ощущал нецелесообразность противостояния с Россией. При этом он был активен в реализации идеи общества, «открытого» для экономического сотрудничества со всеми государствами. Он был открыт для диалога и сотрудничества, стремился к достижению национального согласия и примирения, готов был к разделу власти с Народным Фронтом Азербайджана. Также он не был одержим идеей регионализма и культа личности, не стремился к защите власти любой ценой.

Его челночная дипломатия расширяла хозяйственные возможности республики, выводя ее из опасной самоизоляции. Хотя в политическом плане он был типичным советским руководителем «перестроечной эпохи», в экономическом аспекте он был по-западному прагматичен и либерален. Как прагматик, он ценил преимущества расширения и упрочения социальной позиции нового поколения предпринимателей. Поэтому активно снимал помехи на пути «негласной приватизации». Именно при нем были ликвидированы многие административные структуры, подавляющие частную инициативу. Начатое им движение к рыночной экономике, не имея соответствующего правового подкрепления, конечно, обрастало элементами уродливой и неизбежной коммерциализации, что способствовало росту недоверия населения. И все же ему удалось оставить определённый социальный задел в «pыночном» направлении. В целом президентство Аяза Муталибова было ориентировано на настоящее и на экономические реформы.

Второй президент Азербайджана Абульфаз Эльчибей был, по сути, единственным известным диссидентом страны. Из своего политического прошлого он вынес эмоциональный антисоветизм, что провоцировало его антипатию к России и, соответственно, ориентацию на западную демократию. В конечном счёте, эта тенденциозность усиливала изоляцию республики и вела к дисбалансу во внешней политике. Две черты его политического портрета несомненны — отрицание тоталитарного прошлого и созидание демократического будущего. Его политическая воля, настроенная на демократическое будущее, подпитывалась диссидентским прошлым. Именно из-за этой устремленности в «завтра» он не всегда замечал «сегодня». Остаточный диссидентский романтизм придавал его дипломатическим акциям оттенок политического радикализма (бескомпромиссность и «капризность»). В какой-то мере он успел убедить Запад, что Азербайджан становится на демократический курс, но не смог извлечь из этого ощутимую пользу для республики.

Внутри страны он в основном ориентировался на патриотическую и демократически настроенную часть населения — преимущественно молодое и среднее поколение. Размышляя часто о будущем поколении, он так и не смог подобрать ключи к нынешнему. Понимание того, что решительные экономические реформы негативно отразятся на благополучии народа, сковывало подчас его инициативу. Оставаясь в целом романтическим и радикальным политиком, он проявлял непоследовательность и осторожность в экономической политике и, тем самым, ослаблял свою социальную базу. Несмотря на очевидные элементы политического дилетантизма и романтического радикализма, он был по-своему последователен в реализации приоритетного национал-патриотического и демократического курса, составными вехами которого являлись углубление суверенитета, преодоление тоталитарного наследия, сближение с Турцией, интеграция в европейское демократическое сообщество, актуализация идеи объединения Азербайджана, дистанцирование от России, возрождение исторической памяти, ставка на новые и молодые кадры, бескомпромиссность в решении карабахской проблемы, ориентация на развитие мелкого и среднего бизнеса и т.д. Главный мотивационный вектор президентства Абульфаза Эльчибея — будущее и демократические преобразования.

Большую часть времени (10 лет из 19) у штурвала власти в суверенном Азербайджане находился третий президент страны Гейдар Алиев, передавший затем эстафету своему сыну Ильхаму Алиеву. Гейдар Алиев cформировался в качестве государственного деятеля высокого ранга при советском тоталитаризме со всеми вытекающими отсюда последствиями. Почти весь его политический опыт был аккумулирован в Прошлом. К тому же, это прошлое для него было позитивно: сильная власть, стабильность и «зомбированное» общество. На базе «позитивов» прошлого в синтезе с веяниями нового времени он построил мощную авторитарную (семейно-клановую) систему власти, органично предрасположенную к работе в режиме тотальной коррупции, репрессивной стабильности и имитации демократии. И хотя в первые годы президентства он демонстрировал модель поведения осторожного постсоветского лидера из «кремлевской шинели» (вхождение в СНГ , частые реверансы в сторону России, апелляция к позитивному опыту Союза, предельная осторожность по отношению к Западу и т.д.), тем не менее, стратегически и прагматически он был предрасположен к партнерству с США, что активно проявилось в последующий период его правления.

Гейдар Алиев в основном был ориентирован на старшее поколение и на собственные (прежние и новые) кадры, отвечающие принципу личной преданности и региональным, партийно-идеологическим и поведенческим критериям. В основном он апеллировал к консервативной, патриархально настроенной и легко зомбируемой части общества. Несмотря на политическую имитацию прозападного и демократического курса, он в сфере экономики был чужд идей рыночной конкуренции и либерализма. Он продолжал социалистические традиции «руководства» экономикой, переведя лишь это управление в коррумпированную семейно-клановую плоскость. Главная составляющая его курса — прагматичное геополитическое и нефтяное партнерство с Западом (США), которое на базе имитации демократии было в основном направлено на укрепление режима его личной власти. С этой целью он приоритетное внимание уделял проблемам социального порядка, стабильности, формированию манипулируемого общества, обеспечению собственного культа и созданию условий для неомонархической передачи власти семейному преемнику (сыну). Несмотря на имитацию демократии, налёт вестернизации и готовность к новациям, в целом лейтмотивом его президентства была ориентация на прошлое и социальный порядок (в авторитарном понимании этого слова).

Политический курс четвертого президента Азербайджана — действующего главы государства Ильхама Алиева, в силу непоследовательности, противоречивости и непредсказуемости, полон загадок, коллизий и парадоксов. Причём, как во внешнеполитическом, так и внутриполитическом плане. Первые два года его президентства внушали гораздо меньше вопросов, поскольку он сам держался в тени, не делал резких движений и фактически доверил штурвал власти «акулам» старой отцовской команды. Он как бы наблюдал со стороны, как эта раздираемая склоками и противоречиями команда, формально продолжая прежний курс Гейдара Алиева, на самом деле уже окончательно сбилась с любого курса и ведёт государственный корабль на рифы неминуемого кризиса. Тогда логичнее было говорить не о парадоксах, а о кризисе власти, о слабости президента, об отсутствии нового или крахе прежнего (отцовского) курса.

Но вот президент вышел из тени отца, стал активно действовать, взял штурвал власти на себя, видоизменил, перегруппировал и подчинил себе команду, начал осуществлять какие-то шаги во внешней и внутренней политике. Фактически с конца 2005 года он активно вошел в роль президента, стал наращивать инициативу и, тем самым, как бы сделал заявку на собственный курс. Но почему-то это только многократно усилило эффект парадоксальности его президентства и стало источником недоуменных вопросов: Кто он? Какому богу служит? Чего хочет? Куда рулит? В чём его курс? Что ожидает страну? Какими будут последствия его противоречивых инициатив?

В силу непоследовательности, половинчатости и противоречивости его слов и дел, в силу частых и импульсивных перескоков с одной тональности и парадигмы на прямо противоположные, в силу отсутствия ясности и определённости почти по всем позициям, парадоксами сопровождаются чуть ли не все аспекты политического курса Ильхама Алиева. А это, в свою очередь, на каждом шагу порождает недоумение, иронию и частые вопросы. По сути, нет ясного, четкого и последовательного курса. Есть лишь противоречивые притязания и череда претензий: на демократизм и диктаторство, на консерватизм и реформаторство, на роль политика-новатора и правителя-самодура.

Фактически политические процессы в стране при четвертом президенте развиваются по принципу маятника: то следуют события, соответствующие позитивным ожиданиям общества и свидетельствующие вроде бы о прозападном курсе и либеральных намерениях Ильхама Алиева, то явно наперекор им осуществляются откровенно антизападные и недемократические шаги, компрометирующие главу государства. Каждый выход президента на авансцену событий усиливает эффект маятниковых колебаний: то в пользу реформаторских ожиданий, то в сторону реакционных тенденций (чаще последнее). При этом, статусно-ролевая раздвоенность Ильхама Алиева (главы азербайджанского государства и «крестного отца» коррумпированной семейно-клановой системы) только усиливает маятниковый эффект непоследовательности и противоречивости его действий.

Сегодняшняя реальность такова, что стратегия дальнейшего развития Азербайджана пока что в руках четвертого президента. У Ильхама Алиева имелся шанс модернизационно переосмыслить и отобразить, аккумулировать в своем политическом курсе все три столь важные для страны ориентации — на государственность и социальный порядок (Гейдар Алиев), либеральные экономические реформы (Аяз Муталибов) и демократические преобразования (Абульфаз Эльчибей). Тем самым он мог бы соединить в своем курсе — с несомненной имиджевой выгодой для себя и с огромной пользой для страны — позитивы исторического прошлого (Гейдар Алиев) с прагматическими реалиями настоящего (Аяз Муталибов) и прогрессивными тенденциями будущего (Абульфаз Эльчибей). Но его односторонняя зацикленность на авторитарном курсе отца и постоянные претензии на какой-то собственный (модернизированный) вариант этого курса привели, по сути, к плачевному и парадоксальному результату. С одной стороны, оказались забытыми или отвергнутыми другие крайне важные для страны ориентации — на либеральные реформы в экономике и демократические преобразования в политической сфере. С другой — подверглась гротескной ревизии, тоталитарному переосмыслению и деградации сама отцовская ориентация на государственность и социальный порядок.

Как бы то ни было, но с президентством Ильхама Алиева вопросов гораздо больше, чем ответов. Оно непоследовательно, противоречиво, парадоксально почти во всём и по словам Жванецкого «напоминает светофор, у которого горят три огня сразу».