Консервативная модернизация: Made in Japan
Официальный сайт партии «Единая Россия» продолжает публикацию доклада «Консервативные модернизации в странах «большой восьмерки», который посвящен тому, как именно в странах – лидерах мировой экономики: Германии, Франции, Японии, США и Великобритании – консервативные партии и лидеры смогли провести модернизацию.
То, что в литературе принято считать японским «экономическим чудом», на деле является итогом консервативной модернизации страны, проведенной императорским правительством в относительно короткий временной отрезок – с 1946-го до начала 50-х годов.
Причинами японского «экономического чуда» 1955–1973 годов принято считать высокий уровень трудовой этики граждан страны, тесное взаимодействие крупного бизнеса и государства, использование новейших технологий, в том числе и в управлении, а также невысокие расходы на оборону. Однако все эти факторы, взятые по отдельности, не могли стать основанием для модернизации страны. Необходим был комплекс мер, который мог бы их объединить и запустить в единый процесс.
После поражения в войне и в силу политики оккупационных властей, как и в Западной Германии, о простом послевоенном восстановлении из разрухи хозяйства страны, ориентированного на военный заказ и мобилизационное планирование, не было и речи. Необходимо было найти новый путь для экономики Японии, который сочетал бы одновременно и традиционные сильные качества рядового японца (трудолюбие, дисциплинированность), и развитый госсектор, и бюрократические традиции со свободной рыночной экономикой в условиях политической демократии.
После окончания Второй мировой войны Япония была оккупирована, а экономика страны лежала в руинах. Имперская милитаристская политика потерпела крах. Япония потеряла почти половину предвоенной территории. Более 2,5 млн человек было убито, ранено и пропало без вести, 80% флота страны, главной его гордости, было потоплено. В страну хлынул поток из 6 млн беженцев. Ковровыми бомбардировками и ядерными ударами американцев было уничтожено 25% жилого фонда страны, треть всего машиностроения была разрушена. Общий ущерб от материальных разрушений почти вдвое превысил весь валовой национальный доход за 1948/49 финансовый год.
Уровень промышленного производства, достигший во время войны (1941) 69,4% от довоенного (1935–1937), в 1945 году упал до 28,5%. В течение первых двух лет оккупации Япония занимала последнее место в мире по темпам восстановления. Промышленное производство Японии колебалось на уровне 30% по отношению к 1930–1934 годам. Разразилась инфляция. Страна оказалась отброшена в своем развитии на десятки лет назад.
Негативная ситуация усугублялась жесткой политикой оккупационных властей. Как и в Германии, американцы первоначально не планировали прилагать ровным счетом никаких усилий для восстановления экономики побежденной страны. Так, глава оккупационной администрации генерал Дуглас Макартур хотел лишь полной демилитаризации Японии и уничтожения ее промышленного потенциала, «чтобы впредь Япония не смогла произвести на свет ничего более агрессивного, чем велосипед». «Бедственное положение Японии явилось прямым следствием ее плохого поведения, и союзники не будут брать на себя бремя ее восстановления», – заявил генерал.
Политика деиндустриализации Японии включала в себя и роспуск «большой четверки» семейных конгломератов, контролировавших треть японской промышленности и половину финансов, – так называемые дзайбацу: Мицуи, Мицубиси, Сумитомо и Ясуда.
Первые послевоенные годы – это расцвет черного рынка, тотальный дефицит, прежде всего продуктов питания (нехватка риса, основного продукта питания, в 1946 году достигла критической отметки в 20%), рост цен буквально на все товары.
В этих неблагоприятных для развития условиях, требовавших прежде всего срочных мер по спасению хозяйства, казалось, нечего было и думать о каком-либо «экономическом чуде». Тем не менее Япония смогла не только преодолетьпослевоенную разруху, но и провести модернизацию хозяйства страны, ее экономического и социального уклада.
Американская оккупационная администрация, кроме сведения на нет индустриального потенциала Японии, преследовала также еще одну цель: стабилизацию политического процесса в стране. США находили накладным держать в Японии в полной боевой готовности миллионный контингент вооруженных сил на случай беспорядков. Поэтому задача реконструкции властных институтов, посредством которых японцы сами могли бы держать под контролем население страны, оставалась одной из важнейших.
Конституционная реформа.Сохранение старой модели политической системы оккупационная администрация считала недопустимым. Эта модель политического устройства, как считали американцы, привела Японию на путь внешней военной экспансии. По версии генерала Макартура и его советников, оккупированной стране как воздух необходимы были новая конституция и новая конфигурация политсистемы.
В ноябре 1946 года новая конституция Японии, составленная буквально за десять дней советниками Макартура, была принята. Конституционная реформа, несмотря на то, что ее авторы взяли за образец конституцию США, не предполагала устранение имперского правления страной.
«Главной задачей оккупационной армии будет гарантия того, что при реорганизации новое правительство получит защиту и помощь. Любая попытка дискредитации императора будет катастрофой. Что мы должны сделать, так это убедить японский народ в том, что император был введен в заблуждение своими военными советниками. Чистосердечное сотрудничество императора было бы незаменимым», – рассуждали советники Макартура. О том, что оккупационные власти, как и политические элиты Японии, заботились главным образом о политической стабильности, а не о внедрении какой-либо формы демократии, говорит и тот факт, что новая конституция принималась прежними органами власти с учетом конституции старой.
Новая конституция, вступившая в действие в 1947 году, объявляла народ Японии источником его суверенитета, закрепляла принципы демократии, разделения властей, верховенства закона. Главой государства формально являлся император, однако реальные властные полномочия передавались премьер-министру, главе кабинета правительства, назначаемого из депутатов одной из палат представительного органа власти. К выборам по новой конституции в Японии впервые допускались женщины, также вводились выборы в местные органы власти, чего ранее не было.
Кроме того, оккупационная администрация отменила цензуру в СМИ, распустила политический сыск и разрешила деятельность профсоюзов.
Устранение старых элит и появление нового класса чиновников и управленцев.Политика отстранения от дел прежних чиновников имперской администрации, а также поражения в правах милитаристских элит в Японии не носила такого массового характера, как в Германии. Тем не менее под «чистки» попало около четырех тысяч представителей административных и деловых элит, что для Японии с ее тогдашним относительно невысоким уровнем урбанизации представляло не такую уж маленькую цифру. От новой политики, давшей себя знать в дискриминационной по отношению к ним земельной реформе, пострадали и старые элиты землевладельцев. В итоге старые административно-хозяйственные и политические элиты были в значительной степени отстранены от системы принятия государственных и бизнес-решений и почти полностью деморализованы. Новая власть нашла опору в классе среднего и мелкого чиновничества, целой армии рядовых клерков, полицейских, госслужащих. Теперь они имели шансы на продвижение по карьерной лестнице.
Как ни парадоксально, но антимодернизационные интенции оккупационной администрации: уничтожение или конверсия промышленных предприятий, преследование старой профессиональной бюрократии – определенным образом способствовали модернизации. В расформировываемых новой властью дзайбацу старые неэффективные хозяева теряли собственность, к управлению предприятиями стали допускаться люди, не имевшие крупных пакетов акций, но готовые проявить себя в искусстве управления. В стране начал складываться новый класс государственных и корпоративных менеджеров, не являвшихся собственниками промышленных или земельных активов.
Оформление политической конкуренции в институциональные рамки.Либерально-демократические реформы способствовали политической стабилизации Японии – они ввели в конституционное русло политическую энергию населения. Недовольство японцев положением дел: растущей безработицей, чудовищным снижением уровня жизни, поставившим народ на грань голода, ростом преступности – уже привело к ряду массовых забастовок. Это недовольство могло рано или поздно перекинуться и на оккупационную власть. Японцы оказались деморализованы глубоко неправильным устройством собственного общества, порядок и стабильность которого были когда-то объектом национальной гордости. Теперь же у них появились новые институциональные формы реализации политических запросов.
На идеологической карте японской политики выделялись три крупные авторитетные силы: либералы, социалисты и милитаристы.
Правонационалистический дискурс, и без того дискредитированный, изымался из обращения новой властью вместе с его носителями. Последних ждали люстрации, суд и даже, если таковые оказывались военными преступниками, смертная казнь или пожизненное заключение. Из переписанных заново школьных и вузовских учебников устранялось все, что хоть отдаленно напоминало о националистических и милитаристских идеях. Под запрет попали даже формы искусства, пропагандировавшие, по мнению новой власти, военный дух, как, например, Театр кабуки, а из школ было уволено почти сто тысяч учителей – ярых националистов.
Леворадикалы из компартии, вышедшие, как и многие другие оппозиционеры, из тюрем, не пользовались большим спросом на политическом рынке (4 места в парламенте из 485 на выборах 1946 года). К тому же им не удалось, в отличие от социалистов, поставить под контроль стремительно набиравшие силу профсоюзы.
В итоге политическая конкуренция, приобретшая благодаря выборам 1946 года ярко выраженный партийный характер, оказалась замкнутой в очевидных для игроков рамках. В дополнение к этому конституционная реформа 1947 года институционально закрепила наметившуюся политическую конфигурацию в парламентских формах.
Сформировалась многопартийная система с ядром из партии власти – Либерально-демократической партии Японии и парламентской оппозиции, представленной на ранних этапах развития новой политической культуры в основном социалистами. Общая тенденция партийной системы к бипартизму сохранялась в течение всего срока модернизационных реформ и последовавшего за ними «экономического чуда».
Длительное время основным дестабилизирующим фактором во внутренней политике Японии являлась деятельность профсоюзов. До 1949 года наблюдался устойчивый рост их численного состава. К этому моменту половина всех рабочих и служащих страны оказалась охваченной их деятельностью. Своего максимума профсоюзное влияние достигло в 1947 году, когда планировавшаяся профсоюзами всеобщая забастовка была остановлена оккупационной администрацией. Однако новой власти, ощущавшей за спиной поддержку оккупационной администрации, в целом удалось справиться с проблемой рабочего протеста, заключить его в рамки, в которых он не представлял особой угрозы для стабильности политсистемы и конституционного порядка.
Политическая стабильность, гарантом которой со временем стала Либерально-демократическая партия Японии, была необходима не только оккупационной администрации. Не меньшее значение имела она и для бизнеса. Возникающее лишь в условиях политической стабильности доверие бизнеса к существующему режиму и обещаниям правительства позволяет осуществлять долгосрочные инвестиции в национальное хозяйство, без которых макроэкономическая стабильность и устойчивость экономического роста труднодостижимы.
Специфика сложившейся благодаря конституции 1947 года политсистемы, помноженная на особенности политической культуры Японии, не позволила сформироваться в стране институту политического лидерства главы правительства. И хотя с годами роль личности премьер-министра, пусть и медленно, росла, но к началу модернизационных реформ Япония подошла без очевидной харизматичной фигуры, вокруг которой можно было бы сплотить партию – авангард модернизации – и нацию в целом. При всем уважении к фигуре премьер-министра Сигеру Ёшиды, возглавлявшего Либеральную партию и правительство Японии с 1947-го по 1954 год, его вряд ли можно поставить в один ряд с такими личностями, проводившими консервативную модернизацию, как Аденауэр, Тэтчер и даже Рейган. За спиной Ёшиды маячила фигура генерала Макартура, чьим ставленником он изначально и являлся.
В отличие от Франции, где под институт лидерства де Голля фактически с нуля собиралась партия, и Германии, где авторитет партийного лидера Аденауэра укреплялся поддержкой ХДС/ХСС, в Японии лидерство носит отчетливый партийный характер. Правящая партия в Японии решает весьма большой круг вопросов. Фактически именно от нее и от ее способности сформировать большинство в парламенте и создать дееспособное правительство зависит курс государства. С 1948 года, сначала под названием Либеральная партия в коалиции с Прогрессистской партией, и далее, с 1955 года и практически до наших дней (с небольшими перерывами), в Японии у власти находится Либерально-демократическая партия – ядро, вокруг которого концентрируются консервативные политические силы страны.
Поражение Либеральной партии на выборах 1947 года заставило консервативные силы сплотиться в коалицию. Их не устраивал политический радикализм победивших левых, и после раскола социалистов на досрочных выборах 1948 года либералы совместно с прогрессистами взяли убедительный реванш. Коалиция консерваторов, преобразовавшаяся в 1955 году в Либерально-демократическую партию, отстаивала традиционные ценности японской семьи (при том, что сам институт семьи в Японии очень специфичен и весьма отличается от европейских стандартов), необходимость промышленного развития, важность религии и традиционного образования.
Исходную основу политической поддержки либерал-демократов составляли мелкие фермеры – бенефициарии земельной реформы, представители малого и среднего бизнеса, новая бюрократия и экономические управленцы, люди свободных профессий. По мере того, как режим люстраций ослаблялся и к политическому участию допускались представители старых элит, они, а также люди, олицетворяющие крупный национальный бизнес, включились в поддержку ЛДПЯ.
С учетом того, как именно формируется политическая карьера в Японии (а делается она по преимуществу в коридорах министерств и ведомств, а также благодаря структуре социальной поддержки партии), можно утверждать без каких-либо натяжек, что ЛДПЯ – это партия национальной бюрократии. И когда в этом возникла острая необходимость, новая молодая национальнаябюрократия с готовностью взяла на себя роль субъекта модернизации Японии. Ценностный консерватизм этой бюрократии в публичном пространстве выражала Либерально-демократическая партия, модернизационные установки бюрократии отразились в характере управления государственным сектором экономики страны, а также в тесном партнерстве с крупным национальным бизнесом.
В отличие от своих конкурентов среди левых партий, ЛДПЯ никогда не имела четкой политической идеологии и философии, за что подвергалась постоянной критике со стороны оппозиции. ЛДПЯ занимала прагматичную позицию по ключевым вопросам, апеллируя при этом к японским национальным традициям и национальной идентичности. Как следствие, Японии удалось успешно сочетать национальную культурную традицию с заимствованием инноваций и современного, вестернизированного, урбанистического образа жизни. ЛДПЯ стремилась быть более правой, чем оппозиционные партии, но более центристской, чем радикальные правые, которых вернули в политику в период либерализации 50-х. Партия призывала сохранять самобытность Японии, но никогда не возвращалась к милитаризму и агрессивной внешней политике довоенного периода.
В период стагнации японской экономики в 90-е годы ЛДПЯ сместила свои приоритеты в сторону более либеральной идеологии, ориентированной на представителей бизнеса. Партия поняла все риски, связанные с кризисом экономики и общества, с излишней монополизацией, с быстрым старением населения. Эта трансформация идеологии японской политической элиты, подобная той, какую в XX веке пережили многие консервативные партии мира, только подтверждает ее прагматичность. Реформы, проведенные партией, были направлены на дебюрократизацию общества, сокращение государственного регулирования, приватизацию государственных предприятий, принятие мер, включая налоговую реформу, связанных со старением населения.
Первоочередные реформы, предпринятые японскими властями, заключались в расширении класса собственников. Правительство Ёшиды понимало, что без появления многочисленного класса обеспеченных, независимых в материальном отношении людей невозможно создать процветающую, мирную, конкурентоспособную экономику.
Первой модернизационной мерой стала аграрная реформа. Она преследовалацель быстрого увеличения класса собственников земли, которые должны были стать одной из опор нового правительства. Необходимо было покончить с архаичным укладом сельской жизни. Феодальные отношения, царившие в японской деревне, тормозили развитие сельского хозяйства и поощряли патерналистские настроения. В соответствии с планом реформы государство принудительно выкупало у помещиков землю, а помещики получали денежную компенсацию за утраченную собственность. Правда, в результате инфляции реальная стоимость выкупных сумм к концу проведения реформы понизилась до 5–7% действительной стоимости земли.
Выкупленную у помещиков землю государство передавало крестьянам в аренду в рассрочку на 24 года.В результате реформы помещичье землевладение было практически уничтожено, крестьяне из арендаторов постепенно становились собственниками земли, причем для оставшихся арендаторов арендная плата сократилась вдвое.
Земельная реформа, в целом завершенная в 1949 году, оказалась весьма удачной. Она вызвала бурный рост сельскохозяйственного производства, которое с 1946-го по 1970 год выросло более чем вдвое. На первых этапах реформы удалось решить самую насущную проблему – накормить население. Но немаловажно и другое: реформа почти не вызвала серьезного сопротивления со стороны землевладельцев, чему способствовало в первую очередь отстранение от участия в политической жизни старых милитаристских элит, к которым относились и крупные помещики.
Вторым важнейшим мероприятием властей, проведенным не без участия американского оккупационного режима, стало разукрупнение японских корпораций, выразившееся, в конечном счете, в демонополизации экономики.Аналогичные меры были реализованы и в послевоенной Германии. В 1945 году был издан закон о ликвидации дзайбацу – крупных японских корпораций, вдохновителей милитаристской внешней политики и проведения территориальной имперской экспансии. Законом ликвидировались головные холдинг-компании промышленных групп. В результате функции руководства группами перешли к банкам, что предопределило фундаментальную роль банковского капитала в экономическом росте 50–70-х годов.
При этом политика в отношении крупной индустрии и финансового сектора, которую проводило правительство либерал-прогрессистов, была весьма гибкой. Дзайбацу не подверглись полному уничтожению. Часть холдингов была преобразована, а часть так и осталась нетронутой, если не считать просеивания кадрового состава их высшего руководства на предмет «милитаризма».
За шесть послевоенных лет была предпринята также серия других системных преобразований: денежная реформа 1946 года; конверсия военных предприятий; бюджетная реформа, предусматривавшая стабилизацию денежного обращения и валютного курса (1949–1950); налоговая реформа (1949–1950).
Говоря о материальных предпосылках консервативной модернизации Японии, нельзя обойти молчанием вопрос о финансовой помощи США. К 1952 году американцы закачали в экономику Страны восходящего солнца более 2 млрд долларов. Кроме того, в казну Японии поступали значительные суммы за «специальные поставки» американской армии, участвовавшей в войне в Корее. К этому следует добавить и траты американских военных, находившихся на базах «непотопляемого авианосца». Учитывая также то, что полное отсутствие расходов на собственную, распущенную по домам армию приносило экономию не менее чем 5% ВНП в год, приходится признать, что в Японии имелись все необходимые финансовые составляющие для модернизационного рывка.
Проведенные реформы привели к тому, что японская экономика стала расти в среднем со скоростью 10–12% в год. К особенностям консервативной модернизации в Японии следует отнести преимущественное внимание к решению внутренних экономических проблем, что выразилось в отказе государства от агрессивной внешней политики, а также ведущую роль корпораций и крупных банков. Кроме того, модернизация Страны восходящего солнца опиралась в основном на внутренние ресурсы.
Период быстрого экономического роста пришелся на 1955–1966 годы.Следующее десятилетие вошло в историю как японское «экономическое чудо».Так, в 1965 году ВВП составил 91 млрд долларов, в 1980-м – уже 1065 трлн долларов. Темпы экономического роста Японии в 50-е, 60-е и 70-е годы в два раза превышали темпы роста других экономик мира.
В момент вывода из Японии оккупационных войск, произошедшего в 1952 году, размер ее ВВП едва превышал треть британского. К концу 70-х годов он уже равнялся суммарному ВВП Великобритании и Франции и несколько превосходил половину американского. С 1950-го по 1990 год реальные доходы в Японии росли на 7,7% в год, тогда как в США – на 1,7% . В 1987 году Япония вышла в мировые лидеры по уровню почасовой заработной платы в обрабатывающей промышленности. В период жизни всего одного поколения доля Японии в мировом промышленном производстве возросла с 2–3 до 10%. К 80-м годам по уровню производства Япония прочно заняла второе место в мире.
В начале 70-х Япония производила стали столько же, сколько США. Если накануне Второй мировой войны производство стали в Японии никогда не превышало 7 млн тонн, то в 1973 году эта страна сумела поднять данный показатель до 119 млн тонн.
Япония стала мировым лидером в производстве электроники и начала контролировать почти четверть мирового автомобильного рынка. Так, в 1980 году Япония произвела 7 млн высококачественных легковых автомобилей, вырвавшись на первое место в мире (США в том же году произвели только 6,5 млн автомобилей).
С появлением новых конкурентов в Азии, предпочитающих пользоваться дешевой рабочей силой, японская экономика переориентировалась на производство более высокотехнологичной продукции, такой как роботы, компьютеры, биотехнологии. Японцы стали активно инвестировать в строительство новых заводов за пределами страны – в Китае, Индонезии, Малайзии, США и Европе. В 1989–1991 годах прямые инвестиции Японии в экономику США составили 46% от общего объема японских инвестиций, в экономику ЕС – 23%. Обратные инвестиции США и ЕС в японскую экономику за этот период составили лишь около 1% от их инвестиций за рубежом.
Ключ к пониманию японского «экономического чуда» обнаруживается в особенностях ее денежно-кредитной политики. Банки сыграли центральную роль в послевоенной модернизации японской экономики. Японские корпорации до сих пор в значительно большей степени, чем европейские и американские, зависят от дешевого финансирования со стороны государственных и частных банков. 70% капиталовложений в японскую экономику делается не за счет прибыли корпораций, а за счет банковского кредита.
При отсутствии иностранных инвестиций на начальном этапе послевоенных реформ первоочередной задачей стало решение проблемы изыскания внутренних средств. В период с 1950-го по 1980 год (а это годы наиболее быстрого подъема японской экономики) иностранные денежные инвестиции в японскую экономику были законодательно запрещены. С 1980 года запрет на иностранные инвестиции был снят, но приобретение более 10% акций любой из компаний допускалось лишь с согласия Банка Японии. Понятно, что при таких условияхглавным инвестором японских компаний могла быть только национальная банковская система.В 1950–1970 годах промышленные инвестиции в Японии росли в 2,6 раза быстрее, чем в Англии, Франции и ФРГ, и в 4 раза быстрее, чем в США.
Одним из главных инвесторов стал сам государственный Банк Японии, начавший активно вкладывать капитал в национальные инвестиционные проекты за счет эмиссии иены. Акции наиболее перспективных и конкурентоспособных производств стали собственностью японского Центробанка. В результате экономического роста стоимость акций компаний росла быстрее, чем стоимость валют, что приносило банку огромную прибыль. Активы Банка Японии стали расти значительно быстрее его обязательств по инвестиционным эмиссиям. Иена приобрела статус самой обеспеченной валюты в мире.
Получив достаточно инвестиций, японские компании смогли провести модернизацию производства, стали производить и продавать на экспорт конкурентоспособные товары за иностранную валюту с прибылью. Япония превзошла все страны по уровню накопления капитала. К 1987 году страна вышла на первое место в мире по уровню ВВП на душу населения, а также производству важнейшей продукции (кораблей, бытовой электронной аппаратуры, тракторов, автомобилей, металлообрабатывающего оборудования, черных металлов и др.). Финансовое могущество Японии подтверждает тот факт, что она является главным донором проектов Международного валютного фонда.
Большие результаты принесла политика по стимулированию сбережений.С середины 50-х годов доля накопления в валовом национальном продукте Японии держится на уровне 30–35% (в то время как в других развитых странах она составляет 17–20%). В Японии более низкий, чем в других капиталистических странах, уровень личного потребления. В отличие от американцев, которые предпочитают приобретать акции, японцы обычно держат свои сбережения в форме вкладов. Накопленные банками средства граждан широко использовались для кредитования японской экономики.
Государство сыграло большую роль в модернизации экономики Японии.Правительство уделяло большое внимание частному сектору, занималось прямым регулированием, поддерживало протекционизм, поощряло торговую экспансию японских компаний, проводило политику по стимулированию частных сбережений и укреплению класса собственников. В Японии государству принадлежит более трети основных производственных фондов, 20% валового национального продукта производится по государственным заказам, а 30% его проходит через государственный бюджет.
В 1957 году был принят закон «Об экспортных операциях».Согласно закону, вся экспортная продукция в Японии должна была подвергаться обязательной инспекции, и только после этого ее разрешалось экспортировать. Параметры качества продукции, идущей на экспорт, утверждались специальными государственными органами. Под эгидой министерства международной торговли и промышленности была создана сеть государственных органов инспекции. Контроль за качеством товаров также осуществлялся специально выбранными частными компаниями. Нарушители правил контроля привлекались к суду и наказывались большими штрафами.
Важную роль в развитии японской экономики сыграло Управление экономического планирования, в деятельности которого принимали активное участие представители национальных финансовых групп и корпораций. Экономическое планирование в Японии носило индикативный, а не директивный характер. Планы по экономическому развитию не являлись законами, а представляли собой специальные государственные программы. Разрабатывались как общегосударственные планы, так и отраслевые. Цель общегосударственных планов сводилась к обеспечению определенных темпов роста. Ими определялся объем капиталовложений, которые должны были делать корпорации в ту или иную отрасль. Цель отраслевых планов заключалась в ликвидации слабых мест японской экономики, т.е. они обеспечивали рост тех областей хозяйства, которые не могли развиваться без государственной помощи. Общегосударственные планы реализовывались за счет частных инвестиций, а отраслевые – за счет государственных.
Первым государственным планом стал Пятилетний план экономического самообеспечения (1956–1960 финансовые годы). Всего в рамках планирования в Японии было разработано двенадцать общегосударственных программ социально-экономического развития страны: Новый долгосрочный экономический план (1958–1962), План удвоения национального дохода (1961–1970), Среднесрочный экономический план (1964–1968), План экономического и социального развития (1967–1971), Новый план экономического и социального развития (1970–1975), Базовый экономический и социальный план (1973–1978), Экономический план на вторую половину 70-х годов (1976–1980), Новый семилетний экономический и социальный план (1979–1985), Экономические и социальные перспективы и ориентиры на 80-е годы (1983–1990), Новый экономический план (1988–1992), Пятилетний план создания державы благосостояния (1992–1996), Экономический и социальный план структурной реформы (1996–2000).
Государство, внедряя экономическое планирование, в разные периоды преследовало разные цели: достижение экономической независимости, обеспечение полной занятости, максимизация экономического роста, повышение уровня жизни, ликвидация диспропорций развития, создание благоприятных условий жизни нации путем сбалансированного и устойчивого экономического роста, повышение благосостояния нации, расширение международного сотрудничества, осуществление административно-финансовой реформы, стимулирование внутреннего спроса и сокращение значительного положительного сальдо платежного баланса, продвижение к самому высокому в мире уровню жизни, осуществление кардинальной реформы экономической и социальной структуры страны и т.д.
Об успешности планирования говорит тот факт, что лишь три из упомянутых выше общегосударственных планов потерпели провал: Новый план экономического и социального развития (1970–1975), Базовый экономический и социальный план (1973–1978) и Пятилетний план создания державы благосостояния (1992–1996). Остальные были наилучшим образом воплощены в жизнь, причем показатели пяти из них значительно превзошли ожидаемые.
В процессе планирования принимали участие все правительственные учреждения, имеющие отношение к экономике. К составлению планов привлекались также многие научно-исследовательские организации, специалисты и эксперты.Главную координирующую роль играло Управление экономического планирования, а совещательно-исполнительную – Экономический совет.
Управление экономического планирования возглавлялось генеральным директором в ранге государственного министра. В его структуру входило Бюро планирования, главная функция которого заключалась в организации разработок долгосрочных экономических планов. Экономический совет подчинялся непосредственно премьер-министру, по поручению которого занимался изучением положения дел в экономике и формулировкой оценок ее развития, а также подготовкой материалов по проблемам разработки долгосрочных планов и другим вопросам экономической политики. В Совет сроком на два года назначались 30 опытных представителей крупного бизнеса, академических кругов, исследовательских и потребительских организаций, общественных корпораций и профсоюзов. Для разработки каждого отдельного плана в помощь Совету был создан ряд комитетов, привлекших к своей деятельности несколько сотен представителей различных слоев общества.
Следует подчеркнуть, что парламент ни в разработке, ни в утверждении экономических планов участия не принимал. Планирование носило строго централизованный характер. Но вместе с тем для выработки основных решений привлекались предприниматели, эксперты и представители академических кругов. Санкции за нарушение планов следовали не от государства, а от «своих». Японская модель планирования, сложившаяся за послевоенные годы, сильна разработками научно обоснованных планов-проектов, в том числе и долгосрочных. Она предполагает не формальные, а «джентльменские» соглашения, заключаемые между государством и частным бизнесом. Регулирующие и административные органы часто не наделены в сфере экономики особыми властными полномочиями. Предлагаемые ими решения проблем носят рекомендательный характер. Тем не менее они выполняются в силу специфической японской корпоративной ответственности.
Министерство международной торговли и промышленности (MITI) также играло большую роль в процессе модернизации хозяйства.Оно было основано в 1949 году и формализовало отношения между государством и частным сектором. MITI по праву называют архитектором государственной индустриальной политики. Министерство занималось импортом современных технологий для модернизации промышленности, полностью регулировало импорт товаров, предоставляло частному сектору дешевый капитал для кратковременного роста, а также курировало вопросы стандартизации. Так, в 1973 году в целях совершенствования и унификации национальных стандартов был принят государственный восьмилетний план содействия промышленной стандартизации в Японии. Одна из функций министерства заключалась в страховании экспортных кредитов. Министерство ориентировало различные отрасли промышленности на выполнение конкретных целей, координируя национальные программы производства и частные экономические интересы. В 1951 году MITI создало Японский банк развития, который снабжал бизнес дешевыми кредитами. При этом министерство не руководило экономикой посредством центрального планирования. Оно потеряло часть своего влияния, когда в 1971 году обменный курс между иеной и долларом стал плавающим. До этого MITI имело право поддерживать искусственно завышенный курс национальной валюты, стимулируя тем самым японский экспорт. В 80-е годы министерство помогало иностранным компаниям работать на территории Японии. Постепенно, по мере либерализации торговли и экономики в целом, функции MITI значительно сократились. Наконец, в 2001 году в ходе административной реформы оно было встроено в министерство экономики, торговли и промышленности (METI).
В экономической политике Японии послевоенного периода историки выделяют три этапа модернизации. Первый этап – это развитие трудоемких отраслей (легкая промышленность), второй – развитие материалоемких отраслей (металлургия, нефтехимия, автомобильная промышленность, судостроение) в период экономического роста 50–60-х и «экономического чуда» 70–80-х. Третий, современный этап связан с развитием наукоемких отраслей, таких как электроника, робототехника, биотехнология, создание новых материалов.
Наибольшее количество инвестиций было привлечено на втором этапе модернизации – для развития обрабатывающей промышленности, и прежде всего тех отраслей, которые были ориентированы на производство экспортной продукции. Построение экспортоориентированной экономики было общей чертой всех восстанавливающихся после войны экономик. Ориентация на внешние рынки предъявляла к японской промышленности, к качеству и цене выпускаемой продукции самые высокие требования. Помимо того, зависимость страны от импорта энергоносителей сразу же заставила решать проблему энерго- и ресурсосбережения при развитии промышленности.В результате японские промышленные технологии стали мировыми лидерами по энергосбережению, а экономика в целом – по энергоэффективности.
При переходе от первого ко второму этапу модернизации Япония, вместо самостоятельных научно-технических разработок, активно приобретала у других стран патенты и лицензии на современные технологии. Оказалось, что покупать чужие технологии выгоднее, чем разрабатывать собственные, поскольку это в кратчайшие сроки повышает конкурентоспособность производства. Так, концерн «Дюпон» 11 лет разрабатывал процесс производства нейлона, затратив на это 25 млн долларов. Японская компания «Тойо Рейон» купила патент у Дюпонов за 7,5 млн долларов, которые были выплачены в период 1951–1959 годов. При этом за годы этих выплат японцы только от экспорта нейлона получили прибыли на 90 млн долларов.
В 1964 году в Токио состоялись игры летней XVIII Олимпиады. Благодаря вниманию мировых СМИ японцам удалось продемонстрировать блестящие результаты совершенного ими экономического рывка. В неописуемый восторг должен был привести гостей страны созданный специально к Олимпиаде сверхскоростной поезд, перевозивший пассажиров между Токио и Киото со скоростью свыше 200 км в час. Уровень жизни японцев был таков, что 90% населения страны имели возможность следить за Играми по своему собственному телевизору.
После проведения комплекса модернизационных мер в период с 1955-го по 1960 год экономика Японии начала расти темпами, которые вдвое опережали самые оптимистические прогнозы. Однако стремительный экономический рост не был сбалансирован: некоторые отрасли развивались слишком быстро, приводя к дисбалансу в экономике страны. Как ни парадоксально, идеология экономического планирования только усугубляла эти проблемы. Национальные приоритеты строились вокруг принципа «на первом месте экономика, производство и экспорт». На кону был национальный престиж. В итоге выходило, что экономический рост является самоцелью.
Многие негативные стороны экономической гонки, на первых порах не вызывавшей ничего, кроме оптимизма, выявились лишь со временем. В частности, форсированная индустриализация страны в 50–60-е годы не могла не сказаться на состоянии окружающей среды. К началу 70-х годов эта проблема приняла настолько острый характер, что в стране начали действовать сотни протестных экологических групп. Токио погряз в фотохимическом смоге, а у фермеров, рыбаков и членов их семей обнаружились различные хронические заболевания, связанные с отравлением воздуха и воды.
Повышение уровня жизни в стране уже к 80-м годам обернулось проблемой резкого старения населения. Бремя пенсий и прочих социальных обязательств становилось все тяжелее.
Модернизационный консерватизм, сторонником которого всегда выступала ЛДПЯ, опирался на ценности традиционной японской семьи: патернализм, чинопочитание, верность. Известно, что крупные японские корпорации, наследники дзайбацу, предпочитают нанимать сотрудников один раз и на всю жизнь. Внешне это выглядит благопристойной корпоративной заботой о персонале, а на деле представляет собой устойчивую систему сверхэксплуатации и коррупции. В полной мере коррупция как тормозящий фактор экономического развития и одна из причин политической дестабилизации заявила о себе только в 70-х годах. Борьбу с ней серьезнейшим образом осложняет нечеткое различие между публичной и частной сферами, поскольку группы интересов невероятно тесно переплетены с чиновничьим и партийным аппаратами, СМИ и полицией.
Тем не менее благодаря консервативной модернизации японское общество смогло успешно инкорпорировать в себя реалии современной индустриальной и постиндустриальной цивилизации, не потеряв при этом свою ярко выраженную самобытность и колорит. В Японии была создана уникальная комбинация традиционализма и инноваций, которая впоследствии стала моделью для экономического роста «азиатских тигров».