«В Туркменистане пыток нет!»

Туркменские власти предпочитают загонять проблемы вглубь, оставляя на поверхности ощущение вечного праздника — по поводу и без повода. Главное, чтобы люди не успевали опомниться и не думали о хлебе, когда так много зрелищ!

Не будет преувеличением отметить, что такого потока критики в адрес Туркменистана, который мы наблюдаем в последние два-три месяца, пожалуй, не было со времени пресловутого «покушения» 25 ноября 2002 года и последовавшей за ним расправы над противниками тоталитарного режима Сапармурада Ниязова.

Опубликованный несколькими месяцами позже означенных событий Доклад специального докладчика ОБСЕ в рамках запущенного в отношении Туркменистана Московского механизма поверг мировую общественность в состояние шока. Вмиг развеялся миф о заботливом отце всех туркмен, любителе поэзии и философии, способном ласково пожурить журналистов за чрезмерное восхваление собственной персоны или распечь незадачливого министра за неподобающее поведение в быту.

Перечень нарушений, допущенных туркменскими служителями закона, последовавшее за скорыми на суровые приговоры судами заточение «изменников Родины» в секретные казематы «Золотого века» стали поводом рассматривать Туркменистан как государство-изгоя в среде цивилизованных стран, а его правителя — как злостного и злобного диктатора, сравнимого, разве что, с угандийским президентом Иди Амином (тоже, кстати, провозгласившим себя пожизненным президентом).

Впрочем, кроме Иди Амина, уничтожившего за сравнительно малый (всего 8 лет!) период своего правления более 300 тыс. человек, в рейтинге «самых сумасшедших диктаторов» (World’s Craziest Dictators) рядом с Ниязовым — северокорейский вождь Ким Чен Ир, африканский людоед Бокассе и лидер «красных кхмеров», тиран камбоджийского народа генерал Пол Пот.

К слову сказать, президент Бердымухаммедов достойно заменил своего предшественника в компаниях диктаторов, душителей прессы, мировых деспотов и прочих отрицательных персонажей нашей современности. Правда, пока он располагается в конце списков, но ведь, как говорится, лиха беда начало! Есть все основания полагать, что совсем скоро его позиции заметно «улучшатся».

Поток докладов правозащитных и других международных организаций следуют один за другим и сопоставим по количеству разве что с потоком новых законодательных актов туркменского парламента и президентских указов. Но наступает момент истины, и отвечать на критику приходится уже по существу. К примеру, нельзя на вопрос, применяются ли в туркменских тюрьмах пытки, отвечать, что «Уголовный кодекс Туркменистана не содержит норм, прямо предусматривающих ответственность за пытки. Вместе с тем, в Кодексе содержатся уголовно-правовые нормы за причинение физических и нравственных страданий» (Национальный доклад Туркменистана в Комитет ООН против пыток). Далее следует перечень того, что, по мнению туркменских правоведов, не является пытками, а просто «причиняет страдания». Это побои, истязания, умышленное причинение вреда здоровью, изнасилование, незаконное лишение свободы и т.п.

 — Все вышеперечисленное, а также приведенные в Докладе статьи Уголовного кодекса Туркменистана с указанием конкретных мер наказания за эти деяния действительно можно вывести за рамки понятия «пытка»,  — разъясняет ситуацию мой собеседник, видный туркменский юрист, ныне живущий в эмиграции. — Если сосед избил соседа (пусть даже очень жестоко), вряд ли судья будет расценивать его поступок с позиции «применения пыток», хотя очевидно, что пострадавшей стороне явно были причинены страдания. Туркменские правоведы либо лукавят, либо они невнимательно читали основополагающие документы ООН. Ведь в Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания черным по белому написано, что определение «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, … когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия.

Составители Доклада как бы не видят (или не хотят видеть!) разницы между дракой соседей и превышением должностных полномочий сотрудниками правоохранительных органов. Вернее, последнее они, как говорится, априори отрицают. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что новый УК Туркменистана содержит статьи о наказаниях за злоупотребление должностными полномочиями, то есть использования должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы.

А что, если именно «интересы службы» и заставили следователей наполненными водой «баклашками» бить по почкам американского гражданина Леонида Комаровского, подвергать унижениям, приведшим к попытке суицида, Гозель Атаеву — жену опального экс-спикера парламента Овезгельды Атаева, избивать Батыра Бердыева на глазах его сестры, доводить до смерти Огулсапар Мурадову и применять весь арсенал «спецсредств», чтобы заставить Бориса Шихмурадова уже через два дня после ареста сказать на камеру потрясшие всех знавших его людей слова: «Мы, проживая в России, занимались употреблением наркотиков и в состоянии опьянения вербовали наемников для совершения террористического акта… Мы — мафия, мы все — ничтожества»?

Именно «в интересах службы» десятки людей были оторваны от внешнего мира и находятся уже более восьми лет в условиях, исключающих возможность подать родным хоть какую-то весточку или получить известие с воли. Мужья не знают, все ли в порядке с их женами, отцы не помнят точно, сколько лет их детям, сыновья не ведают, живы ли их матери.

А между тем, на бумаге все выглядит более чем пристойно. УК Туркменистана содержит статьи о наказании вплоть до лишения свободы на срок до восьми лет (!) тех, кто принуждал подозреваемого, обвиняемого или свидетеля к даче показаний путем угроз, шантажа или иных незаконных действий со стороны прокурора, следователя или лица, производящего дознание. Только вот о фактах применения этой статьи на практике ничего не известно не только нам с вами, но, видимо, и самим составителям Национального доклада. Добавить к этому можно лишь одно: если бы те, кто фабриковал «дело 25 ноября» и осквернил себя и весь свой род жестокостью и бесчеловечностью, были бы немедленно осуждены в соответствии с этой статьей УК Туркменистана, то в отличии от тех, кого они пытали и унижали, они сегодня были бы уже на свободе.

 — Мы с нетерпением ожидаем публикации итогов заседания Рабочей группы Комитета ООН против пыток, на котором рассматривался туркменский доклад,  — говорит Татьяна Шихмурадова.  — Пока о ходе обсуждения известно не так много. Мы знаем, как последовательно и настоятельно требуют освобождения политических заключенных правозащитные организации. По словам представителя Хьюман Райтс Вотч, туркменские власти должны «принять срочные шаги для оздоровления создавшейся ситуации, в том числе освободив из-под стражи политических заключенных и проведя прозрачные расследования по фактам применения пыток». Кроме того, они должны признать наличие этой проблемы, и признание это должно быть сделано «на уровне президента».

Восемь с половиной лет полнейшей неизвестности о судьбе Бориса Шихмурадова, его брата Константина, его друзей и единомышленников не лишили меня надежды добиться правды, несмотря на стойкое нежелание туркменских чиновников предоставить хотя бы минимум информации.

Завтра моему мужу исполняется 62 года. Я направила в Управление Верховного комиссара по правам человека ООН жалобу на нарушение туркменскими властями его прав. Мне сообщили, что она будет рассмотрена. На сегодняшний день это главное, чего мне удалось добиться.

В своей жалобе я излагаю известные мне обстоятельства следствия, судебного разбирательства, заседания Халк маслахаты 30 декабря 2002 года, пишу о том, что мой муж является жертвой насильственного исчезновения, о том, как восемь с половиной лет добиваюсь получения сведений о его местонахождении и состоянии. Я обращаю внимание на тот факт, что в отношении Бориса Шихмурадова властями Туркменистана нарушаются права, изложенные в целом ряде статей Конвенции о гражданских и политических правах, которую Туркменистан подписал и принял на себя обязательства соблюдать еще в 1997 году.

Также я продолжаю поддерживать контакты с Рабочей группой по насильственным или недобровольным исчезновениям, с правозащитными организациями и региональным представительством Международной организации Красного Креста, с коллегами-журналистами и готова к сотрудничеству со всеми, кто возьмет на себя нелегкую задачу помочь узникам секретных тюрем эпохи Нового возрождения.