Герой Бородино и покоритель Кавказа

С именем А. Ермолова много связано не только в истории Государства Российского, но и той его части, что называется Кавказом, Северным Кавказом, Нижним Поволжьем, Ставропольем… В Ставрополе, где он бывал неоднократно, именем знаменитого генерала названа одна из красивейших улиц города — бульвар Ермолова, его имя носит кадетская школа. 4 июня (по новому стилю) — день рождения генерала от инфантерии Алексея Петровича Ермолова.

Он принадлежит к числу выдающихся военных и государственных деятелей России. Как при жизни, так и после нее многие исследователи считали и считают Ермолова сложной и противоречивой личностью. Близкие к нему и хорошо его знавшие люди (А. С. Грибоедов, А. С. Пушкин, Н. Н. Раевский и др.) считали Алексея Петровича преданным патриотом России, придерживающимся независимых взглядов, не признающим авторитетов, но в то же время жестким, а иногда и откровенно жестоким руководителем, нередко и несправедливым человеком.

А. С. Грибоедов, увидев А. П. Ермолова, был поражен его личными качествами и назвал генерала «сфинксом новейших времен». Ермолов был высокого роста, богатырского телосложения, имел такое лицо, что, увидев его один раз, уже невозможно забыть: крупные черты и сдвинутые вниз брови создавали ощущение постоянной суровости. Он был искренне, даже несколько первобытно, прекрасен, особенно когда задумывался.

сандр I спросил у А. П. Ермолова, какую награду тот желал бы получить за победу. Острый на язык Ермолов ответил: «Произведите меня в немцы, государь». Разумеется, такой ответ в присутствии большого количества немецких генералов не понравился Александру I, и он оставил вопрос о заслуженной награде без ответа. Однако эта фраза вскоре стала достоянием русских солдат и офицеров и впоследствии повторялась патриотически настроенной молодежью.

А. П. Ермолов был в родстве с Потемкиными, Давыдовыми, Раевскими, Орловыми, Каховскими… Денис Давыдов приходился ему двоюродным братом, А. М. Каховский — сводным братом.

Молодые люди конца XVIII века были увлечены идеями французских просветителей. Не миновала эта мода и Ермолова. Он вступил в политический кружок, которым руководил А. М. Каховский. Однако вскоре тайной полицией кружок был раскрыт. В деловых бумагах нашлись письма А. П. Ермолова, в которых он нелестно отзывался о власти в России, и за это был посажен в печально известный Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Через четыре месяца по просьбе А. Н. Самойлова и «царской милости» из казематов равелина отпущен и направлен в ссылку в Кострому. Здесь он познакомился с будущим атаманом Донского казачьего войска М. И. Платовым, который, как и многие русские патриоты, попал также в немилость к императору Павлу.

М. И. Платовым позволили узнать много нового о казачестве, его роли в становлении Российского государства.

Сидение в каземате и нахождение в ссылке дали ему серьезный, но жестокий жизненный урок. Скрытость, осторожность, умение лавировать стали его характерными чертами. Эти приобретенные качества  не могли раскрыть даже его ближайшее окружение, друзья и близкие родственники, что по сей день сказывается при написании биографии Ермолова.

После Отечественной войны 1812 года стал вопрос о новом военном министре, который смог бы искоренить вольнодумство в армии, чем она заразилась, находясь в зарубежных походах. Одним из главных претендентов на этот пост был А. П. Ермолов. Но Аракчеев вполне обоснованно опасался авторитетного, грамотного и независимого генерала, который мог сильно ограничить личную власть временщика, поэтому и убедил Александра I, что якобы Ермолов давно, едва ли еще не с юных лет, имеет желание служить на Кавказе.

О своем назначении командиром отдельного Грузинского корпуса, управляющим гражданской частью в Грузии, Астраханской и Кавказской областях и чрезвычайным послом в Персии, к своему удивлению, А. П. Ермолов узнал из газет. И только в апреле 1816 года Александр I пригласил его в Петербург, сообщил лично об этом назначении.

На Кавказ чиновник высокого ранга ехал в простой рогожной кибитке в сопровождении кучера и слуги Федула (Ксенофонта). Побывав по пути в Ставрополе, Владикавказе, множестве населенных пунктов Северного Кавказа и Закавказья, Ермолов воочию представил себе, какой нелегкий труд ему необходимо было выполнить. Прибыв в Тбилиси, он без особого труда уяснил, что значительная часть чиновников были людьми сомнительной нравственности, алчными и корыстолюбивыми. На окраине России пышным цветом распустилось казнокрадство, взяточничество, чудовищная волокита, продажность.

Не везде и не всегда были надежны и некоторые офицеры. Кавказ в те времена считали теплой Сибирью. Сюда ссылали бретеров (заядлых дуэлянтов), карточных шулеров, политических вольнодумцев, разжалованных в рядовые за различные воинские провинности. Но были среди них и преданные своему долгу – такие как Мадатов, Ховен, Булгаков, Греков и др. На них, а также назначенных по его ходатайству на должность командира 20-й дивизии И. А. Вельяминова и его брата А. А. Вельяминова, ставшего начальником штаба, а также С. И. Мазоровича, своего двоюродного брата П. Н. Ермолова, штабс-капитана Н. Н. Муравьева (впоследствии Карского), которого заметил еще в битве под Кульмом, новый наместник на Кавказе и стал опираться в своей повседневной деятельности.

«Кавказ – это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Штурм будет стоить дорого, так поведем осаду», – отметил Ермолов в своей программе действий. Однако перед ним была не одна крепость, а множество. На юге Кавказа наименее надежными были мусульманские ханства – Ширванское, Щекинское и Карабахское, а на севере – Чечня, Дагестан, Кабарда и Закубанье.

На юге ему в течение пяти лет удалось почти бескровно успокоить мятежные ханства, которые долгое время служили очагами персидского влияния.

В 1817 году он отправился чрезвычайным и полномочным послом в Персию ко двору Фет–Али–шаха, где ему удалось решить очень важные для России вопросы: заключить мирное соглашение (на которое Персия долго не соглашалась), получить согласие шаха на пребывание Российского посольства и ряд других уступок.

По возвращении в Тифлис он получил воинский чин – генерала от инфантерии (полного пехотного генерала), а в 1837 году — генерала от артиллерии.

Обезопасив юго-восточные границы Закавказья, Ермолов решил приступить к активным действиям на Северном Кавказе. Прежде всего, он отказался от задабривания ханов и князей, выдачи им различных подачек, что вызвало у некоторых народов разные противодействия. Так, чеченцы стали нападать на казачьи станицы, крепости, брать в плен командиров высоких чинов и требовать за них выкуп. Однажды чеченцами был захвачен командир Кизлярского казачьего полка Шевцов, и за него потребовали выкуп в восемнадцать телег серебра. Обычно такие требования выполнялись. Но Ермолов поступил по-другому. Прибыв в крепость Моздок, собрал большинство старшин чеченских аулов и объявил им, что если к назначенному сроку полковник Шевцов не будет выпущен, то отсюда никто живым не выйдет. Беспроводная связь в то время работала гораздо лучше, чем иногда сейчас оптоволоконная. Не прошло и суток, как плененный полковник Шевцов был привезен в целости и сохранности без всякого выкупа.

Но усмирение горцев давалось не всегда так легко. Турция и Персия через своих эмиссаров, воинственно настроенных мусульманских лидеров, постоянно проводили политику ненависти к России и подстрекали горцев на новые выступления. Было ясно, что нужны совсем другие меры, которые смогут убедить мятежников в необходимости прекращения восстаний.

В то же время он удивлялся тому, что казаки и горцы зачастую жили в мире и согласии. Горцы посещали казачьи станицы, а казаки — горные аулы, обменивались товарами и даже нередкими были совместные свадьбы. В своих «Записках» он отметил: «Полное уважение мое приобрели линейные казаки. Прежде видал я их небольшими частями и не так близко, но теперь могу судить и о храбрости, и о предприимчивости. Конечно, изо всех казаков России едва ли есть подобные им».