Август 1991 года. Двадцать лет спустя

Газета «Тихоокеанская звезда» в августе 1991 года публиковала горячую информацию. В воскресенье, 18 августа 1991 года в Хабаровске было солнечно и тепло, плюс 24-26. Синоптики обещали в начале недели дожди, поэтому дачники собирали урожай. Родители школьников «охотились» за портфелями и учебниками. Кто-то собирался лететь в отпуск. Словом, был обычный выходной день… Но в воздухе уже пахло грозой. Непривычное засилье балета и симфонических концертов по всем каналам телевидения, перерывы радиотрансляции — что все это означает в нашей стране, известно.

Утром следующего дня пришло известие: в Москве — переворот. Президент Михаил Горбачев «свергнут с престола» и изолирован. К власти пришел вновь созданный государственный комитет по чрезвычайному положению. 20 августа СМИ обнародовали обращение ГКЧП к советскому народу за подписью вице-президента СССР Г. Янаева. В нем говорилось, что политика реформ президента Михаила Горбачева завела страну в тупик, посеяла панику и анархию. Своим указом Г. Янаев, ссылаясь на серьезное состояние здоровья Михаила Горбачева, освобождает его от полномочий и вступает в исполнение обязанностей президента СССР.

Вечером 20 августа в крайсовпрофе Хабаровска собрались профсоюзные деятели и просто неравнодушные горожане. Мнение выступавших было единогласным: действия ГКЧП незаконны, нарушают демократию, права и свободы граждан. К тому времени рабочие «Дальдизеля» успели снять видеофильм, где требовали восстановить в стране конституционный порядок, уверяя, что готовы отстаивать свою позицию всеми способами, вплоть до забастовки.

А 21 августа в 10 утра на площади имени Ленина собирается митинг. Как сообщает в заметке «Чтоб не пропасть поодиночке» газета «Тихоокеанская звезда» (21.08.91 г.), такого скопления народа Хабаровск до этого не помнил. Была заполнена вся площадь. Люди пришли с плакатами: «Шариковы — вон. Мы за законное правительство», «Путчистов — к ответу», «Ельцин и Россия — едины», «Судьба России в наших руках». На трибуне — уважаемые в городе и крае люди, народные депутаты, ученые. Звучащие призывы сказать решительное «нет» самозваному ГКЧП вызывают бурные аплодисменты. Попытавшийся было высказаться в защиту комитета собственный корреспондент газеты «Красная звезда», заявивший, что Горбачев завел страну в хаос, из которого ГКЧП ее хочет вывести, было встречено гневным гулом и освистано.

Мероприятие длилось несколько часов и закончилось принятием телеграммы в адрес правительства России: «Требуем немедленного роспуска незаконного комитета по чрезвычайному положению. Требуем ареста образовавших комитет и узурпировавших власть в стране и придания их суду».

Между тем официальная информация озадачивала. Газеты публиковали заявления и постановления ГКЧП о введении в стране чрезвычайного положения, взятии под контроль всех органов власти, расформировании властных структур и военизированных подразделений, действующих вопреки Конституции.

Поручения МВД, КГБ и Министерству обороны обеспечить охрану общественного порядка и безопасности государства в соответствии с законом «О правовом режиме чрезвычайного положения». Кабинету министров СССР ГКЧП поручало в недельный срок провести инвентаризацию всех ресурсов продовольствия и промышленных товаров первой необходимости. И доложить народу, чем располагает страна, а также взять под контроль сохранность этого добра и его распределение. Помимо прочего «путчисты» поручали Кабинету министров СССР в месячный срок подготовить и доложить народу реальные меры по улучшению жилищного строительства и обеспечения населения жильем.

И тут же рядом, на одной газетной полосе обращение к гражданам России за подписью новоиспеченного президента РСФСР Бориса Ельцина с обличениями в адрес ГКЧП и призывом ни в коем случае не исполнять его распоряжения. Согласно его указу от 19.08.91 г., всем органам, должностным лицам, гражданам необходимо было принять незамедлительные меры к тому, чтобы исключить выполнение любых решений и распоряжений ГКЧП. Должностные лица, выполняющие решения указанного комитета, говорилось в указе президента РСФСР, будут отстраняться от работы и привлекаться к уголовной ответственности.

В этой резко полярной информации разобраться и понять, чем закончится противостояние, невозможно. Поэтому в Молдавии, например, до тех пор, пока не наступит ясность, запрещают распространение газет «Труд», «Рабочая трибуна», «Известия», «Правда», «Красная звезда», «Советская Россия», «Московская правда», «Сельская жизнь».

А в Вильнюсе отряд ОМОН захватывает республиканскую телефонную станцию, выпроваживает всех телефонисток по домам, в кабинете начальника станции обосновываются десантники.

Госбанк СССР объявляет о временном прекращении продажи валюты гражданам, выезжающим за рубеж, по причине того, что некоторые предприятия не выполнили свои обязательства по переводу в страну валюты за экспорт за рубеж товаров и услуг.

В эти тревожные дни в СМИ проходит не менее «судьбоносная» для страны информация, которая на фоне событий, связанных с переворотом, «сползает» на дальние полосы газет.

В стране расформировывают лечебно-трудовые лагеря для алкоголиков. Создана специальная комиссия, которая распускает пьяниц на свободу. К 19 августа только в Хабаровске на волю вышли более 200 запойных личностей. Но, похоже, тогда это было интересно только их несчастным женам и детям, закидавшим редакции газет гневными письмами.

Понятно, что все эти лихие времена каждый из нас пережил по-своему. Мы попросили вспомнить о тех событиях наших читателей. И вот что они рассказали.

— Советский Союз пpедставляется мне во многих отношениях, конечно, чудовищной системой, но во многих отношениях прорывной. Она в любом случае была сложнее и интереснее, чем нынешняя Россия. Она была побеждена не чем-то лучшим, а много худшими силами. Силами потребления, лени, откатом в пещеру, пещерной архаикой, эгоизмом, ленью. И мне представляется, что Советский Союз у нас еще впереди. Если мы хотим идти дальше вперед, нам придется миновать эту стадию заново, потому что мы от нее откатились назад. Я думаю, что степень свободы любой системы, она регулируется не тем, есть ли там избирательное право или свобода печати, а она регулируется только сложностью этой системы. По-настоящему свободны только сложные миры. Советский Союз был сложнее, чем нынешняя Россия, и в этом смысле свободнее. Потому что в Советском Союзе было хоть что-то надо, а сейчас, как мне кажется, не надо ничего кому. Ну кроме отдельных счастливцев, к которым я себя причисляю.

— Я тогда служил в Ленинском, был командиром роты. 17 августа прилетел из Москвы. А 18-го поздно вечером нас построили и объявили, что произошел путч. Что пришла секретная телеграмма от командующего армии, что необходимо руководствоваться распоряжениями ГКЧП. На самом деле информация поступала очень скудная, обрывочная. Ясно было, что некая группа товарищей затеяла переворот. И то, что в ее состав входил бывший командующий Дальневосточного военного округа генерал Дмитрий Язов, давало понять, что происходят действительно серьезные, исторические события.

Командиром нашего полка тогда был Анатолий Сафронов — грамотный офицер, прошедший Афганистан. Объявив о полученном распоряжении, он сказал, что наша главная задача остается прежней — охрана границы. Не известно, как там в Москве все еще обернется и чем закончится, поэтому мы должны спокойно выполнять свой долг.

Вообще, все происходящее у меня в душе вызывало отторжение. Ясно было, что многое делается вопреки закону, а это всегда, по меньшей мере, настораживает. Переворот — это всегда что-то насильственное, неестественное. Но были мысли и в поддержку ГКЧП. Ведь все мы видели, что происходит в стране и куда на самом деле нас завела перестройка. Мы думали, что будет свобода и порядок, а получилась свобода и полная анархия. Как в этом жить — было не понятно и страшно. Кстати, мой одноклассник, тоже военный, служил тогда в одной из московских частей, которую в числе первых направили на Красную площадь. Как только там все прекратилось, их вывезли из Москвы на уборку картошки и предложили тем, кто желал уволиться из армии, написать заявления. Все документы на увольнение были готовы в течение недели. По сути, этот факт можно расценивать, как избавление от свидетелей.

— В 1991 году я работал в Хабаровском аэропорту авиатехником, а ночами в котельной подрабатывал кочегаром. Надо было как-то кормить семью, а еще мы кооператив строили, так что пахал, можно сказать, на износ. А еще учился заочно на юрфаке. Поэтому, честно сказать, мне было не до того, чтобы вникать в политические события. Какие-то сведения все равно поступали, да и сами мы видели, что страна катится по наклонной.

Мне, как будущему юристу, было крайне неприятно установившееся наплевательское отношение к законам. И еще было очень обидно за страну. Я человек того поколения, которое еще помнит гордость, что мы живем в такой большой и мощной державе, индустриальной стране, которая может себя защитить. Вот это чувство было, пожалуй, самым сильным.

— Конечно, переживали. Следили за всей информацией, но ее было очень мало, так что, по большому счету, многое было не понятно. Но страха не было. Напротив, было даже приподнятое настроение, как бывает на пороге перемен к лучшему. Я тогда работала юристом на Хабаровской товарной бирже. Только начинали появляться новые формы хозяйствования, первые предприниматели, сделки. Время перемен — это всегда время учебы. Это захватывает, наполняет жизнь новым смыслом. Тогда, например, и родилась идея создания нашего центра, думаю, что мы были тогда одними из первых, кому пришла в голову идея создать организацию по оказанию правовой помощи бизнесу.

В личном плане не помню, чтобы было особенно трудно. В то время люди и работу теряли, семьи разваливались, словом, хаоса хватало. Мой муж на тот момент был военным, родители крепко стояли на ногах, семья у нас дружная. Думаю, только потому, что мы держались все вместе, помогали друг другу, поддерживали морально, нам и удалось пережить то страшное время без особых проблем. Помню, что гораздо страшнее было в 1982 году, когда умер Брежнев. Вот тогда мы действительно ждали чего-то глобального, какого-то краха.

бы предотвратить этот развал государства. Трудно себе представить, что такое могло бы произойти, например, в Америке, законодательная база которой нацелена на сохранение государственности, целостности страны.

Вообще, я считаю, что все, что тогда случилось, не имело и не имеет смысла. Развалили сильную державу и к чему в итоге пришли? Я могу судить по своей сфере. До 90-х годов количество тяжких и особо тяжких преступлений было минимальным. Если рассматривалось такое дело в суде — это было событием. Теперь разбои, грабежи, изнасилования чуть ли не норма жизни. Бандитские группировки, преступные сообщества — таких преступлений раньше вообще не было, сегодня же подобными делами завалены чуть ли не все суды.

Неуважение к суду, к закону тоже стало обычным делом. Не явиться по повестке в суд? Двадцать лет назад такое никому в голову не могло прийти. Теперь приставы гоняются чуть ли не за каждым вторым участником процесса.

— Ощущение раздражения. Первый раз увидел по телевидению ГКЧП, как конференцию серых мышей. Ни одного личностного пятна, ни одной внятной идеи. Сильное разочарование вызывала банальность происходящего. В университете мы изучали ход мировой истории по Карлу Марксу, когда все начинается с идеи, а заканчивается трагедией. Здесь все началось с перестройки, а закончилось фарсом.

Надо было как-то на все это реагировать, но как это делать здесь, в Хабаровске, — было не понятно. Поэтому присутствовало внутреннее ощущение личного самоустранения. Неизвестно было, чем все это закончится, но ясно, что ничем хорошим для страны. Некая предопределенность, которую придется принять. Выступление Ельцина то ли на танке, то ли на бронетранспортере вызвало чувство дежа вю. Этакий римейк на известные исторические события, только с неясным сюжетом и неясным концом.

Но самое главное — помню чувство досады. В мае 91-го в Хабаровске было выездное заседание правительства Российской Федерации. Я готовил большой доклад о принципах функционирования Дальнего Востока в условиях рыночной экономики. Все было одобрено, и уже в июле появилось постановление правительства, которое предоставляло Дальнему Востоку ряд льгот и прочих преференций, дающих надежду на то, что у нашего региона появится хороший шанс. И тут в августе все летит под откос. Правительство сметено, пришли новые люди, новые идеи. Все пошло и не интересно.

— О том, что произошло в Москве, я узнал, когда все уже закончилось. Я тогда был старшим преподавателем кафедры строительства дорог и машин политехнического института, и мы делали срочную научно-исследовательскую работу для Зейской ГЭС. Так что интересоваться политическими событиями было просто некогда. Помню, включил ночью телевизор, а там заседание Верховного Совета Российской Федерации, где речь шла о том, что переворот завершен. Почувствовал спокойствие. На тот момент страна испытывала настоящую шоковую терапию, и было страшно, что дойдет до гражданской войны. Было постоянное беспокойство за семью, дети тогда были еще маленькие, было не понятно, куда приведет эта анархия. Зарплаты не хватало, поэтому, как и многие тогда, кинулся в коммерцию. Учился в аспирантуре. А друг у меня в Биробиджане торговал книгами. Помогал ему отправлять из Санкт-Петербурга научную литературу. Но занимался этим недолго, вернулся в Хабаровск и с головой ушел в науку.

Число россиян, считающих августовский путч ГКЧП в 1991г. трагическим событием, имевшим гибельные последствия для страны и народа, значительно выросло. Об этом свидетельствуют результаты опроса, проведенного социологами «Левада-центра», которые приводит РБК.

Еще 35% опрошенных назвали эти события «просто эпизодом борьбы за власть в высшем руководстве страны». 10% респондентов считают путч ГКЧП «победой демократической революции, покончившей с властью КПСС».

Трагическими для страны и народа считают те события в основном пенсионеры (53%), специалисты (45%), домохозяйки (44%), служащие (41%) и в целом женщины (41).

Чаще всего оценивают события августа 1991 г. как эпизод борьбы за власть безработные (57%), рабочие (41%) и в целом мужчины (39%).

Победой демократической революции над КПСС больше других полагают события августа 1991 г. руководители и управленцы (34%), служащие (15%) и предприниматели (14%).

Чаще всего (49%) россияне считают, что после событий августа 1991 г. страна пошла в неправильном направлении. Так думают преимущественно пенсионеры (61%), безработные (60%).

Противоположного мнения придерживаются 27% опрошенных. В основном это предприниматели (44%), руководители и управленцы (39%).

43% россиян уверены, что президент СССР Михаил Горбачев в те дни «растерялся и выпустил власть из рук». Поведение М.Горбачева оправдывают 20% наших соотечественников, утверждая, что он был заложником в «Форосе» и ничего не мог сделать. Еще 11% придерживаются мнения, что М.Горбачев был на стороне ГКЧП.

Оценивая действия Бориса Ельцина, 42% опрошенных считают, что он «использовал смуту для того, чтобы захватить власть в стране». Еще 27% считают, что «власть сама свалилась ему в руки», и лишь 11% утверждают, что он «мужественно выступил против ГКЧП».

Говоря о провале ГКЧП в августе 1991г., 28% респондентов назвали «плохую подготовку переворота», еще 19%, считают, что успеху помешали раскол армии, МВД и КГБ, 15% россиян видят причину провала в сопротивлении народа, 14% — в отказе М. Горбачева поддержать заговорщиков, 13% полагают, что успеха не удалось добиться из-за решительных действий руководства России.