Актриса Наталья Андрейченко: «Я в ответе за тех, кого приручила»

– Не люблю это слово: (произносит на английский манер) кэ-э-эсти-и-иннг… Вернее, люблю его в Америке, но не люблю здесь. Что касается меня, то мой первый «кастинг» состоялся, когда мне было 16 лет. Вообще-то, родители прочили мне судьбу историка, философа и вообще неизвестно кого, и я параллельно со школой, в 9-10 классе, занималась при МГУ, собиралась поступать туда на филологический факультет. Но, окончив школу, пошла поступать в Щепкинское училище – вот там был мой первый «кэ-эсти-инг».

Девочка, которая никогда в жизни не красилась, с огромной косой до середины попы, приходит в Щепкинское училище и видит там взрослых телочек 22-23-х лет, с во-от такими наклеенными ресницами, во-от такими локонами, разодетых так… что она понимает: шансов у нее никаких! Тогда эта умная девочка берет босоножки, на них сама наклеивает платформу, сантиметриков эдак на семь, надевает брезентовую юбку со шнуровкой впереди, короткую майку и – человек с большим вкусом Наталья Эдуардовна! – бездарные полосатые носки! Красные с синим – и где я их только нашла?! Закручивает свою роскошную косу на папильотки – тряпочку с газеткой сверху (конечно, на голове получается «Анжела Дэвис» – непонятно что такое, неэстетичное и очень некрасивое), мазюкает себе во-от такие ресницы – и в таком виде предстает перед комиссией Щепкинского училища. Выставляет вперед ножку и начинает: «Мартышка, в Зеркале увидя образ свой…» – и в этот момент понимает, что она и есть та самая Мартышка!

Просто катастрофа и уродство! Мне тут же захотелось сказать: «Простите, можно я…» – но мне уже говорили: «Спасибо, девочка, ты свободна!». Так закончились все мои отношения с Щепкинским училищем. Я не просто провалилась, а провалилась с треском и позором. Но я не расстроилась – совершенно успокоившись, приехала домой, разобрала свои волосы, вымыла их, и через три дня – а-абсолютно без грима! С длинной косой ниже пояса, в простом голубом платье и туфельках на небольшом каблучке – стояла перед Сергеем Бондарчуком и проходила первый, второй, третий тур в институт кинематографии. Прошла…

– Прожив много лет в Америке, поработав в Голливуде, вы можете сравнить – как те же пробы проходят в Голливуде и у нас?

– А я уже и не знаю, как здесь проходят кастинги… Да и в Америке – ну как: в порядке вещей – заходишь, расписываешься в какой-то штучке, садишься вместе со всеми… Но, честно говоря, я была немножко в привилегированном положении: на кастинг я шла сразу к режиссеру и продюсеру, минуя кастинги с кастинг-директорами. У меня бывали кастинги, когда я даже не читала текст – просто разговаривала с людьми, и самые лучшие свои роли в Америке я сыграла без актерских проб, что в Голливуде просто невозможно. Естественно, звезды там не пробуются, но я-то там звездой не была. Ну и что, что в России я была известной актрисой? Русских фильмов там никто не смотрел, «Военно-полевой роман» – картина 85-го года – и что? Кого там это интересует? Так что приходилось с нуля доказывать, кто я и что могу.

– Почему же не видно – видно. Вот сейчас по одному из ваших телеканалов покажут одну из моих последних работ – «Жизнь взаймы». Но я не снимаюсь много – просто нет достойных проектов. Нынче, ребята, работать очень трудно. Очень! Конечно, если бы я сделала «тен степс даун» – спустилась бы на десять ступенек вниз – то, наверное, могла бы сниматься, не переставая! Но когда ты достигаешь какого-то уровня то, как Наталья Андрейченко, веришь в слова Экзюпери: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Вот я – в ответе за людей, которых «приручила», которым дала радость ролями Мэри Поппинс, Любы из «Военно-полевого романа». И если я сейчас пойду трясти сиськой или ляжкой – слава богу, пока еще не жирной, – что люди-то подумают? Поэтому иногда приходится есть черный хлеб. Но я всегда говорю: «Я все равно не погибну. На черный хлеб мне всегда хватит».

– А в режиссуру, как многие актрисы нынче, удариться не хотите? Вы ведь уже попробовали себя как режиссер, фактически досняв «Подари мне лунный свет» за Дмитрия Астрахана?

– Конечно, хотелось бы… Но это надо идти, кому-то что-то доказывать, бить себя в грудь… Я уже и так, можно сказать, режиссер. Но умный режиссер, соображающий, лишенный тщеславных амбиций, не кричащий: «Кто тут режиссер на площадке?» – прекрасно понимает, какое же это благословение Господне, что у него в кадре есть тихая маленькая рыбка, которая приходит, тихонечко разводит сцену, артисты ее обожают, все ей верят, а ему остается, как в Америке, придти и сказать: «Мотор!». А если человек, презрев все это, начинает кричать: «Кто тут режиссер на площадке?» – то и получает то, что получается – совсем не того уровня кино.

– Андрон – суперпрофессионал. Он, уже снимая «Сибириаду», был режиссером, скорее, полузападным или даже западным. Прекрасно помню, как пробовалась к нему на картину, и он сказал мне: «Ты знаешь, так надоело работать с непрофессионалами! Я хочу, чтобы у меня артист, как в Америке, – выходил на площадку и играл сам». Вот я – такой артист: я выхожу и играю сама. А у нас артист выходит на площадку, смотрит на режиссера, у которого ни бельмеса в голове, ни таланта, ни образования, ни знания, который фильмов Тарковского не видел никогда! – и говорит: «А что мне делать?». И в таких проектах я должна принимать участие? Лучше черный хлеб есть.

– Одна известная актриса заявила недавно, что у хорошего актера хорошего характера быть не может. Вы с ней согласны?

– Не хочу ничего говорить о своем характере… А что касается остальных артистов, то мне трудно согласиться с этим утверждением хотя бы потому, что я долгое время прожила за границей и имею опыт общения с великими звездами. Я не снималась вместе с Джеком Николсоном, тем не менее очень хорошо с ним знакома. И могу сказать, что более скромного, удивительного, внимательного, простого, божественного человека – чокну-то-го-на-всю го-ло-ву! – но это ведь мы не обсуждаем! – я не встречала. А Уорен Битти! Или Киану Ривз, например – вы себе даже представить не можете, насколько он скромен! А Леонардо Ди Каприо! Который тайком от всех со своими друзьями – мальчишками сбегает в Лас-Вегас и играет там в карты не на тех столах, где играют все, а запросто в своей кепке идет тусоваться в какую-нибудь забегаловку – лишь бы его никто не увидел… Люди, достигшие очень больших вершин в Голливуде – это люди настолько хорошие, настолько приятные – и в основном очень скромные! Даже, я бы сказала, стеснительные.

– Да, моя дочка родила в 18 лет и сделала мне большой подарок – хотя я бабушка не очень хорошая: внучку свою, Лео-Магдалину, не видела уже полтора года. Мои дети живут в Швейцарии, а я весь последний год провела в Голливуде, и ребенок за это время вырос – ей уже год и 9 месяцев. Вот сейчас меня как раз сорвали с каникул: я была в Австрии вместе со своей дочкой, с Максимилианом (второй муж актрисы, Максимилиан Шелл, известный актер и режиссер. – Авт.), с внучкой… А потом мне вдруг позвонили из Киева – пришлось лететь к вам. Ну, вот сейчас закончим кастинги – и полечу обратно к внучке. Быть бабушкой мне очень нравится!