«Доверие»: ювенальная юстиция в действии

Есть в Казани такой центр «Доверие», в котором занимаются очень сложным, но крайне важным делом: учат детей и подростков миром разрешать конфликты, а кроме того, работают с правонарушителями и их жертвами. Об этом мы беседуем с Кадрией ШАРИФЗЯНОВОЙ, руководителем отделения социально-правовой защиты несовершеннолетних этого центра.

— Мы организовали в каждом из районов Казани школьные службы примирения. К сожалению, их пока еще мало, всего семь на всю татарстанскую столицу. Но ведь это только начало, причем начало успешное, которое еще раз убедило нас в необходимости такой программы. Задача этих школ — не изжить конфликты, такое вообще невозможно, ведь человеческие отношения развиваются, в том числе и через конфликтные ситуации, а научить детей находить цивилизованный выход из них. Это один из видов профилактики правонарушений, помогающий не доводить дело до «стрелок» и кулачных расправ. Надо сказать, что пришли мы к такой программе не сразу. Поначалу работали только с несовершеннолетними правонарушителями, с 2007 года сотрудничали с Авиастроительным судом, но уже спустя год пришли к выводу, что этого недостаточно, нужно еще и активнее предотвращать возможные правонарушения. На наш взгляд, служба примирения должна работать в каждой школе.

— По сути, это часть школьного самоуправления, когда часть полномочий передается детям. Обычные школьники проходят специальное обучение, различные тренинги и становятся медиаторами. Они учатся тому, как с меньшими потерями «разруливать» сложные ситуации. Причем будущих медиаторов мы тщательно отбираем, предварительно проводим анкетирование в классах, просим ребят ответить, кому из сверстников они больше доверяют, кого больше уважают. Будущих медиаторов выбираем из их числа — при условии, что им самим это интересно. Это очень важно, когда в детский конфликт вмешивается не взрослый, а почти что сверстник, «свой», которому проще объяснить, из-за чего весь сыр-бор. Как правило, медиаторы на год-другой старше участников конфликтов, поэтому мы готовим медиаторов разного возраста. Скажем, ученик седьмого класса работает с пятиклассниками, десятого — с восьмиклассниками.

— Некоторые педагоги также проходят специальную подготовку. Чаще всего им приходится разбираться с конфликтами «ученик — родитель», «ученик — учитель». Когда школьники конфликтуют между собой, чаще всего привлекаются ребята-медиаторы. Кстати, они могут обращаться к кураторам за советом. В школах примирения есть ответственный куратор. Кроме того, есть куратор и от нашего центра, который снабжает участников программы познавательными материалами, помогает в сложных случаях, отвечает на вопросы.

— Конфликты возникают достаточно часто и весьма разнообразные. Некоторые вызывают улыбку, некоторые — головную боль. Но для того, чтобы разобраться с любым из них, следует подключать интеллект, использовать полученные знания.

Скажем, случилась как-то между двумя семиклашками забавная в общем-то ссора. Один толкнул другого в столовой. При этом у первого выпал зуб. Тут же началась война: «Ты должен возместить мне стоимость услуг стоматолога, потому что зуб коренной». Медиатор встретился с каждым из ребят, прояснил суть дела и позиции каждого, затем беседовали все вместе. В результате ребята не просто помирились, а подружились между собой. А потерянный зуб вдобавок ко всему оказался молочным.

Бывали ситуации и посерьезнее. Куратору, которым оказалась завуч по воспитательной работе, позвонили из соседней со школой аптеки. Аптекарь была разгневана: «Ваши мальчики избили своего товарища. Загнали его в угол, закидали снежками, выбили окно в аптеке». Аптека оценила нанесенный ущерб в 20 тысяч рублей. Куратор разобралась в причине ссоры. Зачинщиком оказался тот самый мальчик, на которого все в итоге и налетели. Оказывается, он всех задирал и дразнил. Выяснилось, что и разлетевшееся стекло было треснувшим. Куратор собрала всех участников конфликта, побеседовала с ними и велела подумать, как его разрешить. На другой день снова позвонила аптекарь: «Ваши мальчики приходили, извинились, принесли в подарок конфеты. Я больше не настаиваю на материальной компенсации, они все поняли, да к тому же мне больше всего не понравилось, что гуртом налетели на одного. Но пострадавший признался, что сам спровоцировал драку. Бог с ним, со стеклом».

— Они пока еще учатся в школе, поэтому анализировать, кто куда будет поступать, рано. Но важно другое: если люди с ранних лет умеют разрешать конфликты, это снимает многие проблемы в их жизни. Они сумеют правильно поставить себя в любом коллективе и в любых обстоятельствах. Такой опыт бесценен, учить этому нужно с начальных классов.

— Мы сотрудничаем с Авиастроительным и Кировским судами. Наш центр с ними заключил договор взаимодействия. Все дела по несовершеннолетним правонарушителям автоматически передаются нам. Мы — сторонники восстановительного правосудия, то есть создания воспитательных условий нового типа, формирующих у подростков механизм ответственного поведения. Основные принципы восстановительного правосудия состоят в том, что в центре внимания оказывается обсуждение нужд жертвы в результате преступления, ответственность правонарушителя понимается как личное заглаживание причиненного жертве ущерба, а в разрешении ситуации участвуют обе стороны, кроме того,обоих участников конфликта поддерживает их окружение.

Сначала наш сотрудник встречается с правонарушителем, если выясняется, что он готов загладить причиненный им вред, проводится предварительная встреча с потерпевшей стороной. Затем происходит общая встреча, во время которой и происходит примирение. Обычно это делается до суда. Мы поясняем правонарушителю, что приговор ему будет выносить суд, который может несколько смягчить наказание, учитывая его участие в нашей программе. Конечно, не всегда потерпевшие идут на примирение. В этом случае мы собираем значимых для правонарушителя людей — родителей, соседей, друзей семьи — все они предлагают свои варианты разрешения конфликта и того, как помочь подростку избежать повторного правонарушения.

Но мы не менее активно работаем и с потерпевшим. А то у нас ведь как бывает? Вокруг правонарушителя суетятся все службы, а потерпевший должен все время присутствовать на допросах, испытывать негативные эмоции, не получая при этом никакой компенсации.

Мы анализировали материалы, накопившиеся за три года, и пришли к выводу, что многие несовершеннолетние, побывавшие когда-то в роли жертвы, оказываются со временем в роли правонарушителя. И наоборот, нередко правонарушитель становится жертвой.

Вот такая работа с несовершеннолетними правонарушителями, когда конфликт разрешают сообща, с участием жертвы, родителей, близких, наших сотрудников, оказывается действенной.

Был такой случай. Несколько подростков так избили мужчину, что он стал инвалидом. Причем у одного из хулиганов уже было несколько приводов в милицию, но отец его постоянно откупал. После того, как мы поработали с этой семьей, отец отказался в очередной раз платить за отпрыска-хулигана. «Я только сейчас с вашей помощью понял, что оказываю этим медвежью услугу своему ребенку. Я эти деньги лучше заплачу потерпевшему, который стал инвалидом от того, что я вырастил морального урода», — сказал он. Причем все это было в присутствии сына. В процессе общения выяснилось, что у потерпевшего два ребенка сидят по той же статье. Его жена воскликнула: «Почему же, когда мои дети стали правонарушителями, не было такой службы. Это помогло бы им избежать тюрьмы».

Часто общение «правонарушитель-потерпевший» превращается в незабываемый урок. Как-то два подростка вломились в киоск, вынесли кассовый аппарат, жвачку, сигареты. Причем, попавшись на этом, подростки своей вины не чувствовали. Потерпевший тоже не хотел тратить времени на встречу — мол, потом я сам с ними разберусь. Но затем согласился: «Ладно, приду взглянуть на этих мерзавцев». И представьте себе, этот молодой человек преподнес им такой урок, так убедительно рассказал о криминальном мире, о своем прошлом. Когда-то он сидел по тем же статьям, поведал о перспективах, которые их ждут, если он продолжат идти по кривому пути: «Мне 33 года, а здоровье после зоны на 75. Сейчас я просто в шоке от того, как мое прошлое вернулось ко мне бумерангом. Бывший группировщик, я пострадал от своей «смены». Если бы я мог все вернуть назад и была бы такая служба, как эта, моя жизнь сложилась бы по-другому». Родители подростков слушали его, открыв рот, да и ребята были потрясены.

Конечно, каждый случай неповторим, работа с правонарушителями — ювелирная, штучная, требующая больших интеллектуальных и нервных затрат. Зато 85 процентов из тех, с кем мы работали, повторных правонарушений не совершили.

Мы работаем под эгидой Министерства по делам молодежи, спорту и туризму РТ, Комитета по делам детей и молодежи ИКМО г.Казани, подписали договор с Управлением образования г.Казани. Пока в РТ такая служба, как наша, есть только в Казани. Но мы уже ведем переговоры об организации ее в Чистополе, в Нижнекамске.