FOREXPF.RU

, старые и новые, собственным государственным интересам в общем понимании коллективной безопасности? Ответ нам неизвестен, но нынешний курс совсем не обнадеживает. Можно представить себе любую возможную модель международной системы. Некоторые склоняются к балансу сил конца 19 века; другие надеются на соглашение, подписанное великими державами на Венском конгрессе. В Азии речь идет о «массовом движении», в рамках которого небольшие страны ищут защиты у крупных держав, а также о «хеджировании» — соглашениях, составленных в виде страховых полисов на случай обмана. Ясно одно. Биполярность холодной войны уступает место чему-то более беспорядочному. Независимо от формы и сложности любых новых договоренностей, стабильность будет зависеть от их влияния в условиях конкуренции и сотрудничества. Несмотря на возможную абстрактность данных понятий, на самом деле все это часть страшной реальности. Последующие несколько лет определят судьбу соглашения о нераспространении ядерного оружия. Если, а это вполне возможно, замыслы таких стран, как Северная Корея и Иран, ознаменуют окончание эры ядерного самоограничения, мир внезапно станет куда более опасным.

Недавно в Женеве я выслушал последовательные выступления Генри Киссинджера и Джеймса Штейнберга на ежегодной конференции в  Международном институте стратегических исследований. Г-н Киссинджер — корифей республиканской реальной политики.  Г-н Штейнберг, заместитель госсекретаря, играет важную роль в формировании внешней политики в демократической администрацииБарака Обамы. Что меня поразило, так это сходство анализа наших перспектив.  Оба рассматривают распространение ядерного оружия как действительно опасную смену правил игры.  Г-н Штейнберг начал с того, что США превосходят другие державы, но не имеют достаточной власти. В ближайшее время США не собираются отказываться от мирового превосходства и играют важную роль в новых системах безопасности. Но если однополярная система когда-либо и существовала, то сейчас ее нет.  По его мнению, американское превосходство заключается в укреплении союзов и партнерств с целью создания иной концепции взаимодействия. У него нет сомнений в том, что государственные интересы останутся основным стимулом в сфере международных отношений. Осторожный оптимизм внушило то, что в настоящем мире общность интересов государств — по всем аспектамот изменения климата до финансовой стабильности и распространения оружия — более очевидна, чем раньше. Для этого существуют непосредственные предпосылки — взаимозависимость привела к тому, что процветание и безопасность, например Китая и Индии, в такой же мере зависит от эффективного взаимодействия, как и на западе. Безопасность становится единой. Новые державы могут потерять столько же, а возможно и больше, от распространения ядерного оружия на Ближнем Востоке.

Г-н Киссинджер представил и обратную сторону медали.  По его мнению, развивающиеся страны с неприязнью относятся к объединенному суверенитету, который предполагает многосторонние отношения.  Он мог бы добавить, что в равной мере это относится и к америкаским политическим классам. Азиатские и латиноамериканские державы не скрывают национализма. Их внутренняя политика направлена на обеспечение большего общемирового блага. На их взгляд, запад пытается защитить свое преимущество. В этом отношении они иногда оказываются правы. Международный институт стратегических исследований отражает схожие настроения в своем Стратегическом исследовании 2010, подчеркивая усиление так называемого «стратегического протекционизма» со стороны развивающихся стран по мере того, как они стараются определить свои основные, узкие интересы.

Одно из таких действий — обвинение развивающихся держав в том, что они не признают своей важной роли по поддержанию мирового порядка.  Я и сам осуждаю китайских политиков за ограниченность их взглядов на будущее.  Дело не просто в конкуренции с западом. Куда более вероятно, что Китай и Индия начнут войну друг с другом, а не, скажем, Китай объявит войну США. Тем не менее, стоит вспомнить, что европейцы перенесли два ужасных столкновения прежде, чем поняли то, что должно было быть очевидно с самого начала — государственные интересы легче обеспечить в рамках сотрудничества.  История полна конфликтов, которые, если оглянуться назад, кажутся непостижимыми, но в свое время они представлялись неизбежными. Те, кто считают, что развивающиеся державы должны с легкостью признать свои государственные интересы в рамках общественных, могут также подумать о том, насколько западным странам по-прежнему тяжело достичь таких договоренностей.  Ожидалось, что победа Барака Обамы на президентских выборах два года назад возвестит о новой эре трансатлантического партнерства. Напротив, американцы считают европейцев безнадежными, а европейцы  жалуются, что не получают достаточного внимания в Вашингтоне.

Ожесточенные споры, которые сейчас ведутся по поводу состава совета Международного валютного фонда отражают данную проблему в миниатюре. США и Европа соглашаются, что у них есть общие интересы в открытии фонда для развивающихся экономик. Китаю, который является второй крупнейшей в мире экономикой, принадлежит меньше голосов, чем странам Бенилюкса.    Поэтому очевидно, что запад должен сдать позиции. Дело только в том, что по мнению американцев, первыми должны уступить европейцы, а европейцы считают, что наоборот. Каким бы тривиальным ни казался данный спор, он показывает, насколько тяжело странам признать совпадение государственных и взаимных интересов, когда дело касается более широких понятий безопасности.  Как говорит г-н Штейнберг, «общность интересов не гарантирует общих действий». По его мнению, путь вперед — кропотливая работа по построению доверительных отношений с развивающимися странами; он также упоминает о расширении связей между Вашингтоном и Пекином. Конечно он прав. Без доверия нельзя добиться успеха. Тем не менее, еще одна составляющая — мнимое превосходство. И это меня, как европейца, действительно расстраивает.