Армия — сплав характера и воли

Войска Военно-Воздушных Сил независимой Республики Беларусь стали достойными продолжателями хороших традиций, существовавших во время Советского Союза. Созданные опытнейшими военачальниками ВВС, они были в небе грозной силой для непрошенных гостей. Строго выполняли поставленные задачи, как во время Великой Отечественной войны, так и при выполнении заданий в Афганистане, других «горячих точках», в дни ликвидации аварии на Чернобыльской атомной электростанции.

После распада Советского Союза важнейшей задачей, поставленной руководством страны перед командованием Военно-Воздушных Сил Республики Беларусь, стала задача по сохранению и приумножению наработок предшественников, адаптации ВВС под воздушное пространство Беларуси, развитию и совершенствованию материально-технической базы, обучению офицеров для полноценного функционирования войсковых частей, подчиненных Войскам ВВС.

Как обстоят дела у авиаторов республики сегодня, и, в частности, у одного из самых известных войсковых подразделений на просторах Беларуси — 50-й Смешанной авиационной базы, с какими наработками ее личный состав встречает 95-ю годовщину со дня образования ВВС и свой профессиональный праздник — День Военно-Воздушных Сил Республики Беларусь, кореспонденту районной газеты рассказывает «старожил»-авиатор, заместитель командира войсковой части 06752 по идеологической работе, начальник отделения идеологической работы подполковник Вадим Морской.

— Вадим Владиславович, в канун профессионального праздника, тем более, значимой юбилейной даты со дня образования ВВС, мы не могли упустить возможности, чтобы не пообщаться с вами, с опытнейшим представителем данного рода войск. Как вы, с такой «говорящей» фамилией, выбрали небо?

— Сначала я, действительно, пробовал поступить в военно-морское училище. Но, чтобы стать моряком, надо было пройти еще более строгую медкомиссию, чем требовалась для того, чтобы стать авиационным техником самолета. Жизнь в авиации у меня началась очень просто: в 1983 году я поступил в одно из старейших училищ — Васильковское военное авиационно-техническое училище имени 50-летия Ленинского комсомола Украины. После его окончания получил назначение в Белорусский Военный округ. Прошел службу в различных частях на должностях авиационного техника самолета, старшего авиационного техника вертолета, на комсомольской работе. А затем, после окончания Курганского высшего военного политического авиационного училища по специальности «Командное тактическое обеспечение авиации» и присвоения квалификации — социальный педагог, психолог, — до офицера по воспитательной работе и дисциплине и, в частности, начальника отделения идеологической работы части. 5 августа этого года исполнилось 30 лет (27 — на офицерских должностях), как я примерил форму ВВС, а 18 августа исполняется ровно 9 лет с момента назначения на службу в в/ч 06752 в Мачулищах на идеологическую работу.

Как я вообще связал свою жизнь с армией? Наверное, самым показательным примером для меня была служба в армии моих родных — деда Алексея Ивановича Морского и отца Владислава Алексеевича, оба они были офицерами.

— В чем специфика службы заместителя по идеологии именно в Войсках ВВС?

— Авиационная часть — это не только срочная служба, а замполит или идеолог, призван решать не только проблемы солдат. Ведь есть определенные вопросы и у офицерского состава части, и у гражданского персонала: у каждого могут быть проблемы личного и служебного характера. Приходится учитывать то, что у летчиков, и тех, кто поднимается в небо — у членов экипажей воздушных судов, профессия сопряжена с риском для жизни. И задача, стоящая перед замполитом, прежде всего — знать людей, знать и вникать в их служебную деятельность, при случае, минимизировать негативные последствия от их профессионального «выгорания» и негативного влияния окружающего мира. Поставленные перед авиационной базой задачи — перевозка личного состава, техники, грузов, требуют высокой ответственности. Мы, как и любое другое подразделение войсковой части, ориентированы на обеспечение безопасности полетов и военной службы как таковой.

Я скажу, что приходится анализировать, учитывать и отслеживать морально-психологическое состояние экипажа, его совместимость, готовность к выполнению задач. Бывает, мы участвуем и в практическом контроле профессиональной готовности экипажа.

— Вадим Владиславович, за вашу долгую офицерскую службу вам приходилось иметь дело и со сложнейшей военной техникой, и с не менее сложным «организмом» — человеком. Кем или чем сложнее было управлять?

— Какой бы ни была сложной техника, она все-таки ограничена пределом прочности, и ты знаешь, когда и что может с ней произойти. Если же говорить о людях, то, на мой взгляд, в реальной жизни еще ни одному фантасту не удалось передать все те метаморфозы, которые случаются с человеком. В армии это может проявиться самым неожиданным образом, в том числе, видимо, и из-за определенных ограничений, из которых состоит армейская жизнь. Казалось, еще вчера ты имел отношение с нормальным и адекватным человеком, а завтра ты его уже не узнаешь. Порой приходилось применять все свои знания и опыт, чтобы мобилизовать и привести его в чувства.

— А когда было сложнее работать: скажем, лет 15-20 назад или сейчас?

— Честно, — тяжело было всегда. Дело в том, что в советский период было сложно, например, из-за многонациональности контингента, проходившего срочную службу. Приходилось учитывать не только слабое знание русского языка представителей среднеазиатских и кавказских республик, но и их отношение к религии и традициям. Например, нас учили старшие товарищи, при ком что можно или нельзя говорить. И, не дай Бог, в некоторых выражениях прозвучат нецензурные слова в отношении гордых горцев. Мог случиться более чем грандиозный конфликт, а ты сам мог потерять полный авторитет в глазах этих людей. Практически они от вас отварачивались. Что такое в армии потерять авторитет работнику политической, а сегодня, — идеологической работы, объяснять, видимо, не стоит. Доверять тебе человек будет в том случае, если ты станешь о нем думать, заботиться, требовать с него и, соотвественно, проявлять к нему, как к личности, уважение.

Поэтому в работе с личным составом главное — не быть черствым или безразличным. А у офицеров органов идеологической работы главное — за всеми действиями и словами видеть человека.

— Можно ли говорить, что с приходом в армию психологов стало проще работать с личным составом?

— Если правильно применять на практике все те наработки и методики, которые годами практически выработаны и апробированы, то это хорошее подспорье в плане изучения личности и тех процессов, которые происходят в коллективах и, конечно, своевременно реагировать, чтобы эти процессы оставались в рамках управляемых. Что касается молодых офицеров, приходящих на должность военного психолога, то теоритические знания у них есть, но нет навыков и понимания, как эту теорию применить на практике. Поэтому приходится определенное время еще и их учить.

О многом довелось еще поговорить с Вадимом Владиславовичем, с человеком, ответственным за морально-психологическое состояние личного состава одной из передовых летных частей, которая сохранила добрые армейские традиции со времен Советского Союза и добрые отношения с ветеранами авиабазы, разбросанными нынче по огромным просторам бывшей общей Родины. В том числе поговорили о молодежи, которая уже служит, и о той, которая еще придет в часть. К сожалению, отметил В.В.Морской, уровень призывников на срочную службу далек от желаемого, в том числе и по физическим данным.

Жалеет ли подполковник Морской об однажды выбранном профессиональном пути? Пожалуй, нет. Ведь армия — это школа становления и формирования мужчин… Настоящих мужчин.

Татьяна Конюх.