Биоматериалы в Пензе

Мне кажется, одно из самых коренных наших качеств,  – мы способны «войти в положение». Это делает нас симпатичными. В этом наше преимущество перед, так называемым, «западом». По результатам «вхождения в положение» мы «имеем в виду» – это делает нас людьми основательными. Правда, не такими основательными, как на, так называемом, «западе».

Примечание: «иметь в виду» – употребляется, пардон, не в оскорбительном смысле глагола, а в познавательном и в выводопроизводящем. У «иметь» — служебный характер в словосочетании.

Вот, например, недавно избранные народом представители Госдумы признали исчерпывающим ответ министра обороны Анатолия Сердюкова. На вопрос, почему взрываются арсеналы, министр ответил, «пережитки советской эпохи». Кажется, будто его устами говорит сама объективная реальность, данная нам в ощущениях. Невозможно же негодовать на объективную реальность, потому что она без вашего понимания запросто обойдется, её можно только ощущать, «войти в положение».

Тут начинается скользкое место. Стоит «написать статью» о безобразиях, она обязательно наследует жанру «советский фельетон». В советском фельетоне указывалось на безобразие, с тем, чтобы начальство сделало оргвыводы. В наше время любая статья о безобразиях (а также, так называемый, черный PR) наследует советскому жанру.  Статья против «кровавого режима»  — тот же советский фельетон. То, что я напишу об одном городе, не является «сигналом», я просто хочу войти в положение и познать самому. Прошу прощения у жителей города, они ничем не хуже, а может и лучше жителей других городов.

Для разгона – вот мой частный случай. Я почти те же 20 лет пью чай «Корона российской империи» («Майский» чай). Это цейлонский чай. Иногда его бодяжили чаем других сортов, и это получался совсем другой напиток, который я покупал. Так наследие у нас тяжелое. Ну, не повезло с этой пачкой, купим другую. Может, и повезет, мы же советские люди! И так продолжалось много лет. А в последний год везти перестало. В этих пачках под видом цейлонского продают теперь китайский чай. Но я вхожу в положение. Значит, это как-то получше будет для производителя, — а это ж не менее, а более важно. И теперь я «корону» и весь «Майский» имею в виду. В смысле – я их познал. Так все переплетается на частном примере.

История, вроде как частная, а касается уже не одного меня. Кто-то из чайной компании может возмутиться и напомнить мне о высоких стандартах, которых они, в принципе, придерживаются. Поэтому, кажется, есть смысл делиться наблюдениями хотя бы для того, чтобы напоминать о высоких стандартах.

В Пензе строится мост через Суру. На бумаге он строится с начала 2000-х годов, фактически он строится пять лет. То строится, то не строится. Не знаю как в других местах, а в Пензе почти все внушительные объекты (то, чем потом будут гордится: кардиоцентр, театр, мост ит.п.) строятся не на свои. При участии, конечно, но сравнительно небольшом.

Откуда деньги на строительство моста? В поселке Леонидовка в советское время образовались богатые запасы отравляющих газов. Действует программа по уничтожению химического оружия. В Леонидовке построили завод, на котором уничтожают. До 10% денег от стоимости завода можно тратить «на развитие социальной инфраструктуры региона». Их тратят на газификацию, строительство дворца водного спорта, чего-то еще, и вот — на этот мост. Назначение моста таково —  это «объект для эвакуации населения в случае чрезвычайных ситуаций на заводе по уничтожению химического оружия в Леонидовке».

Больше половины денег, отпущенных на мост, уже освоено. Я специально не упоминаю сумм, чтобы не было похоже на сознательный подкоп под мэра и губернатора или кого еще.

При этом все действующие лица «входят в положение» и познают, что мост предназначен вовсе не для того, чтобы по нему тикало население, в случае если в Леонидовке взорвутся запасы зарина, зомана или газа Vx, ведь, как напомнил министр обороны, от «пережитков советской власти» нет приема. Все понимают, это назначение  — «понарошку», завод давно уже работает без оглядки на то, что пути для бегства нет. Никто так даже и не думает, а, наоборот, пишут откровенно  —новый путепровод решит важнейшую проблемуперераспределения транспортного потока с основных дорог Пензы. Как тут не войти в положение властей области и города. Однако жители домов, которые оказались на пути моста или в неприятном соседстве, не очень-то входят в положение, не соглашаются на то, чтобы их оттуда поперли в никуда. Про это смешно пишут в лояльной городской прессе. Журналисты входят в положение властей —  в этом (центральном) районе жителям, к сожаленью, предложить нечего, а на выселках для них жилье еще не построили. И строительство моста всремя от времени замирает.  Как сейчас, например (очевидно, что это не единственная причина, деньги иногда заканчиваются, приходится ждать, когда новые пришлют и т.п.). И мало беспокойств, а тут еще вредничают соседи нового моста. Вот, например, посмотрите, как удачно присоседился мост к красному кирпичному дому.

Представьте, что вы в нем живете, а его вот тут строят? Забивают сваи. Бум-бум-бум. А потом, когда, наконец, достроят, перераспределят по нему транспортный поток? Если не получится крепких загородок, то можно прямо на машинке въехать в какой-нибудь четвертый этаж.

Недавно под строящимся мостом поставили кадки с клумбами, чтобы мост смотрелся получше. А вокруг этого же дома развалены кирпичные и бетонные кольца, на которых лежат канализационные люки и дух, который оттуда поднимается, достигает десятого этажа. Но федеральных денег на ремонт колец не выделяют, поэтому мост когда-нибудь достроят, а кольца никто чинить не станет.

В прошлые выходные надо было организовывать гуляния, совпали День независимости и День города. Людям же хочется праздника, можно войти в их положение.

Гуляния идут неподалеку от нового здания драматического театра, который сгорел на новогодние праздники 2008 года. Денег на строительства дал сам Путин, вошел в положение губернатора Василия Бочкарева. Губернатор сильно убивался, клял МЧС, министра культуры, директора театра, дежурного по министерству культуры, вахтеров, даже повышенный уровень жизни: «мы думаем, что театр сгорел из-за повысившегося уровня жизни— люди целыми ящиками покупают петарды и взрывают их, где попало». А в «Пензенской правде» написали со слов очевидцев, что это, возможно, вовсе и не уровень жизни подгадил, а полуголые Деды Морозы и Снегурочки на «несанкционированной вечеринке» (надо запомнить, кстати, это полезное выражение). Со слов, опять же других очевидцев (не в упомянутой газете), когда Путин спросил у местных начальников как же ж они не уберегли театр, те развели руками – сами понимаете, Новый год, это самое. Как же тут не понять. Не захочешь, а войдешь в положение, нате вам полтора миллиарда.

А район этот центральный, исторический. Есть деревянные дома, совершенно, деревенские, не халабуды и бараки, а такие старые деревенские дома. Думаешь, как же это здорово жить в таком доме, а тут – раз – бегут с дороги десяток молодых полицейских в парадной форме и начинают этот дом поливать биоматериалами. Что ж это, думаешь, за напасть? Выходишь на дорогу и видишь, ага, похоже, у подрастающих  полисменов выпускной или присяга, они, как звезды шоу-бизнеса, сняли лимузин, выпили пива и высовываются из окошек со счастливыми лицами, машут девчонкам руками. Как не войти в положение, не в лимузине же полиции мочиться. В Пензе милиционеров всегда уважали, даже памятник участковому есть. Вам можно. Валяйте, дорогие! Что ли мы не родные? Не понимаем? Им и так туго приходится, я посмотрел, «желаемая зарплата» на вакансию милиционера в Пензе – десять тысяч рублей, а то и семь. Представляете, сколько нужно милиционеров с такими зарплатами, чтобы скинуться на лимузин?

«В этой Пензе… люди дошли до того, что хотели учредить у себя все навыворот: улицы содержали в состоянии болот, а тротуары для пешеходов устроили так, что по ним никто не отваживался ходить. Тротуары эти были дощатые, а под досками были рвы с водою. Гвозди, которыми приколачивали доски, выскакивали, и доски спускали прохожего в клоаку, где он и находил смерть…

… в Пензу были присланы два взятые в плен английские военные инженера, из которых один назывался Миллер. Говорили, будто он отличался знанием строительного искусства и большим бесстрашием. Во всяком случае, он был на лучшем счету у Непира. А у нас он осрамил себя сразу и окончательно! Как только этого Миллера привезли — Шкот пошел навестить его. Сделал он это, как земляк, и ему это в вину не поставилось. Он просидел у пленного вечер, а на другой день английский инженер пошел отдать ему визит, но был так глуп, что думал, будто надо идти про тротуару, а не посреди улицы, которая, впрочем, была покрыта жидкою грязью по колено.

За это тротуарная доска спустила английского инженера одним концом в клоаку, а другим прихлопнула его по темени, и дело с ним было кончено.

Это было смешно! Не знали только, как с этим поступить: стыдиться или хвалиться? В Крыму уцелел от всех пушек, а в Пензе доской прихлопнуло. Забавно!

От этих неприятных времен Пенза далеко ушла. Не везде уже провалишься в канализацию, а если и провалишься, то, без особенного риска для жизни. Ну и как-то жизнь более или менее устроена, однако, на мой взгляд, от казенных, незаработанных денег в Пензе – один вред. Отказаться от них трудно, а построить что-то путное для жителей невозможно. Вот парадокс и фельетонная мораль.