ДЛЯ ЖАТВЫ НАРОДНОЙ

– Испытания на прочность капитализма удвоила прошлогодняя засуха. Двадцать лет село под гнетом, а тут еще и жара спалила. В советское время на моей памяти было две такие чрезвычайные засухи – 1967-й и 1975-й годы. Но мы их пережили без особых тягот. За спиной государства. Ну, во-первых, всякой техники было достаточно, культуру земледелия привыкли поддерживать. Потому хоть что-то удавалось вырастить и собрать. На корм скоту каждый овражек выкашивали. Главная задача была – сохранить животноводство без потерь. Заготавливали и перебрасывали корма за тысячи километров. И все хозяйства были с семенами – потери и затраты возмещала власть. Лучшая страховая компания.

Сегодня у чиновников одна забота – видимость благополучия. Министр сельского хозяйства Елена Скрынник не переставала той зимой говорить о том, что намолотим 95 миллионов тонн зерна. И в лето, когда уже все погибло, она все еще заверяла. По-видимому, такая же установка местным чиновникам. Запрет на правду.

Надо отдать должное, местные чиновники ближе к земле, поэтому в нынешнем году областное Законодательное собрание уже дважды заслушивало доклады руководителя сельского хозяйства области Сергея Александровича Соловьёва. Конечно, он доподлинно все знает и близко к сердцу принимает, а с трибуны недоговаривает и приукрашивает. Вот и на днях докладывал, все выросло, все нормально, там на уровне, везде прибавка.

Даже выдал за благо, что сельхозтоваропроизводители набрали кредитов в несколько раз больше, чем в прошлом году. Хотя на самом деле это свидетельствует о беде: хозяйства области лишены оборотных средств. И, не дай бог, повторится недород, опять не будет денег – неизбежны банкротства. Они и так не прекращаются. Многие хозяйства уже по нескольку раз пропущены через эту мясорубку, от них мало что уцелело.

В селах области нет средств на пополнение основных фондов, на закупку техники. В верхах говорят о модернизации. В то же время даже куцые «программы» приобретения машин из года в год срываются. Энерговооруженность села сокращается катастрофически. Я бываю в разных районах, вижу, 70% работ выполняет техника советского производства, двадцать лет – возраст самым последним тракторам и комбайнам той поры. Уже прошли все сроки списания, у нас по-прежнему служат 6 тракторов «Кировец», все чаще требуют ремонта. А в верхах – все нормально, и даже рост отмечается.

Дожили до того, что едим картошку из Египта и Пакистана! «Второй хлеб» и в голод выручал, а теперь деликатесом стал, из пустыни везем. С ликвидацией колхозов и совхозов в них заброшены участки, на которых выращивали картофель и овощи. Уничтожены специализированные пригородные хозяйства. Только одно из них частично сохранили, там теперь агрофирма, в ней на поле президент побывал прошлым летом. Но и на поливе урожай не получили – такая жара была. А подстраховать некому. Сельскохозяйственные организации и в целом по стране картофелем и овощами почти не занимаются. Это показатель общего критического состояния сельского хозяйства.

Один из депутатов на последнем заседании Законодательного собрания сказал, что государство не помогает личным подсобным хозяйствам. Лишь кое-где на местах подают на бедность. В Башкирии и Татарии выделили по 2 тысячи рублей на двор, а у нас ничего нет. Глава области Юрий Александрович Берг ответил, пусть сельхозпроизводители поделятся, они получили деньги огромные из бюджета: «Если бы вы вырастили урожай и продали зерно, то вы бы не имели столько дохода».

Меня обидело это заявление. Это позиция власти, будто милость к иждивенческому сословию, которое и впрямь не может без поддержки, нуждается в благотворительности и вообще привыкло ждать нетрудовые доходы. Прямо скажу, даже и сегодня не надо приуменьшать труд крестьянства. Хотя бы по нашему колхозу. Да, в прошлом году нам от государства дали 10 миллионов рублей. Потому что списали 9000 гектаров. А если бы мы собрали хотя бы по тонне зерна с гектара, было бы 9000 тонн. Пусть по 3000 рублей за тонну, меньше некуда. Это все равно 27 миллионов рублей – но еле-еле свести концы с концами.

Так что помощь из федерального бюджета лишь покрыла в той или иной мере затраты на посевные работы. Размер возмещения раздувается, миф призван показать заботу власти о селе. Заботу, которой нет. Надо называть вещи своими именами. Нужно говорить не о поддержке сельскохозяйственного производства, а о восстановлении справедливости на основе экономических законов. «Рыночные реформы» нарушили паритет цен, равный обмен между промышленностью и селом. Уже двадцать лет крестьяне требуют ликвидации диспаритета, грабительского перекоса цен. Власть не идет на это, и лишь в крайнем случае дает копейку за отнятый рубль. Это превозносится как «государственная поддержка» села.

Крестьяне вправе стоять на своем: они не просят «поддержки» – они требуют возвращения отнятого у них монополистами-капиталистами, если уж не устраняется диспаритет цен.

Поэтому не устраивает сезонная игра в благотворительность, когда, скажем, Путин с телеэкрана объявляет о скидках на горючее с началом посевной. У нас на Законодательном собрании в докладе Соловьёва уже назван выигрыш по области. А разберемся – лукавство. В прошлом году льготная цена за литр дизельного топлива была 14 рублей, а сегодня льготной называют 17 рублей, при розничной цене 23–25 рублей. Подсчитали, что по сравнению с сегодняшней розницей крестьяне экономят 90 миллионов рублей. Но я-то считаю не условные, а живые деньги, которые в отличие от цен не выросли, а усохли. Теперь выкладывай на 3 рубля больше, чем прошлой весной. И так ежегодно.

За год удорожание более 20%. И это – льгота? Благодетели – если не совсем раздели? На молоко цена осталась прежняя, на мясо – чуть прибавилась, зерна не было.

Зато электроэнергия подорожала почти на 2 рубля за киловатт-час, теперь 5,7 рубля, а была чуть более трех. Это огромный рост расходов – на электроэнергии у нас все животноводство, машино-ремонтные мастерские, механизированные тока и другие объекты. Как считают чиновники, я не знаю, но на их месте говорить о благодеяниях для крестьян я бы не стал.

Наш кооператив закончил сев, но в целом по области он проведен лишь примерно на половине площадей, которые используют в последние годы. Третья часть по-прежнему заброшена, о ней и не вспоминают. Удержаться бы на нынешних рубежах, но тут вопрос. Бодрые заверения расходятся с делом. Рапортуют, все обеспечены семенами. Но их не хватает. Нам звонят из многих хозяйств, из других регионов, ищут семена. Обращаются колхозы и соседние фермеры.

А между тем даже потеряны многие районированные сорта, документы, развалена система, которая гарантировала бы подлинность элиты и других высоких показателей семян, за которые их выдают поставщики. Известно, от худого семени не жди доброго племени. И ясно, от худой власти не жди добра в делах, в данном случае – в возрождении семеноводства. Пустые слова в национальных проектах и программах не дают выходов.

И так на каждом участке. В засуху вспомнили об орошении. Есть программа, в том числе областная. Вроде бы даже деньги обещают. Пополам с государством. Подключайтесь, вкладывайте свою половину. Но мы лишены доходов, так что рубля нет. Это в советское время мы построили 700 гектаров орошаемых полей и собирали урожай в любой год.

Производили на поливе корма и картофель. Сеяли люцерну, кукурузу, суданскую траву, зерносмеси. Снимали по два-три укоса люцерны за лето. В 1975 году орошаемый участок помог пережить засуху. Весь скот тогда мы содержали в стойлах и кормили зеленой массой с подвоза, до 60 килограммов на корову. Действовал так называемый зеленый конвейер, была высокая отдача от животных. Собирали по 250–300 центнеров картофеля с гектара, выше качеством и по вкусу, чем ныне импортный.

В условиях «реформ» взвинтили цены на электроэнергию, теперь орошение разорительно, корма не окупаются. Но если бы орошаемое земледелие в стране сохранилось, то и прошлогодняя засуха не обер­нулась бы такой катастрофой. Южные кормовые культуры на поливе растут, урожай для ферм был бы наверняка.

Как и везде, с приватизацией все разграбили – насосные станции, дождевальные машины. Мы с боем защитили подземные сети. Нужны средства для восстановления хозяйства. Топчемся на месте – если бы так сказать, значило бы приукрашивать действительность, обманывать себя.

На любом направлении провал. В высших кругах опять запели песню, будто в стране избыток зерна, который давит на рынок, цены падают. Понятно, для чего обваливают. Чтобы при уборке нового урожая начинать закупки от низких цен. Как в прошлом году весной 2200–2500 рублей была цена тонны зерна, даром хотели забрать. Сейчас многие хозяйства, те, которые могут, берут кредиты. В лучшем случае до декабря их надо отдать. Однако при нынешних заниженных ценах на зерно это невозможно. Даже если будет урожай, крестьяне опять останутся ни с чем.

Сползание продолжается, все держится на ниточке. В советские годы мы управлялись с севом за две недели, теперь работы затягиваются более чем на месяц. Нет сил. Тогда мы засевали 25 тысяч гектаров, все с минеральными удобрениями, в целом до 2000 тонн. Они стоили дешево, их нам даже навязывали. Сегодня у нас только 10 тысяч гектаров, наскребли денег лишь на 260 тонн удобрений. К тому же без обещанной дотации. Видите ли, мы приобрели их до 1 ноября 2010 года, а вот если бы после… Тогда дали бы рубль из бюджета.

Надуманные препоны объясняются просто. Объявляют о дотациях, чтобы иметь основание со всех амвонов возглашать про свою заботу о сельском хозяйстве. А дела – в чужих интересах. Сегодня это экзотика – сеять с удобрениями в своей стране. Бездействует разветвленная система повышения плодородия почв. Заброшены склады и техника для подкормки полей. Вздули цены – не подступишься. Промышленность создавалась для обогащения своей земли. А теперь 90% минеральных удобрений отправляют за границу.

Как такое возможно? Каждый земледелец скажет, что свои поля 20 лет голодают, пора накормить досыта. И минеральными удобрениями. И органические вспомнить, возродить отрасль природного самовозобновления почв.

А пока – словно грабеж и разбой главного достояния народа – кормящий нас земли. На глазах происходит ухудшение состояния почвы. Ускоряется ветровая и водная эрозия. Особенно наглядно это нынешней весной. С осени смерзлась поверхность, бурные талые воды скатывались с нее и быстро прорезали борозды, колеи, канавы и разрастались овражки и овраги. Этого никогда не было, когда проводилась глубокая пахота и почвозащитная обработка. Соблюдались все агроприемы. Влага уходила в разрыхленную землю, в нижние горизонты и служила урожаю. Никогда не было такого стока воды, как по беспахотной, «нулевой обработке».

Вы бы только поглядели! Там, где были дороги, где нефтяники проехали, сегодня там овраги. С обрывами – там ничего сейчас сделать нельзя. Положено начало дальнейшего роста оврагов. Делаются непригодными огромные просторы, сносится громадная масса почвы. Она оседает в лесополосах, в низинах, на пойменных лугах. Это результат вынужденной от нищеты «экономичной», «энергосберегающей технологии», под которую услужливо подводят «научную базу».

На степных просторах ряда областей в течение нескольких пятилеток ученые и практики создали почвозащитную систему земледелия. Применительно к особенностям местности, каждого почвенно-климатического района, каждого склона. Сейчас не надо никакого анализа, невооруженным глазом видно, как идет деградация и снижение плодородия, оскудение кормилицы-земли.

По сути дела, хищническое отношение к земле стало нормой. Нарушены севообороты. И в нынешнем году чрезмерно большие площади занимает выгодная масляничная культура подсолнечник. Земля истощается, но ей не дают восстановить плодородие.

Вслед за великими нашими предками коммунисты призывали беречь землю как общенародное богатство. Захватившие власть ни с чем не посчитались. Главное для них распродать землю. Наш коллектив сумел сохранить большую часть угодий в своей собственности, в пользовании. Тяжко, но стараемся сберечь землю, на которой работаем. Однако около четвертой части от нас отчуждено.

И оказывается, мелким собственникам еще труднее, и мы им сочувствуем. Самую большую площадь скупил Михаил Петрович Голодников, но ему не удается наладить устойчивое хозяйство. Он полностью ликвидировал коров в прошлом году, оставил лишь мясной скот. Землей занимаются, сеют и убирают – во многих хозяйствах только растениеводством ограничиваются.

На бывшей нашей земле есть и фермеры. У них 200 или 100 гектаров. Они сегодня практически прекратили свое существование как сельхозтоваропроизводители. На бумаге числятся, сохраняют статус фермера, а живут, кто как сможет и кто чем перебьется. А землю – как попало обработают или нет.

Вот Сергей Васильевич Арапов, нормальный работник, у него 200 с лишним гектаров. У него сил набирается через год. В 2009-м пришел ко мне: «Возьми землю». Я взял, посеяли. 10% урожая ему отдали, у него появились семена. Он в 2010 году пришел: «Владимир Петрович, я буду сам сеять». Ну сей сам. Посеял – ничего не выросло. В итоге нет семян. В этом году опять пришел: «Возьми землю». Взяли, посеяли. Вновь 10% урожая отдадим, семенами обеспечим. Скорее всего в 2012 опять сам станет сеять. Техника у него добитая, трактор, сеялки, которые мы ему передали при разделе колхозного имущества. По-соседски помогаем всем фермерам, в том числе в ремонте техники.

Затейники капитализма делали ставку на единоличника, кричали, только фермер накормит страну. Потом открылось, что за ними прятался помещик. Ради него они расшибаются в лепешку. Однако антинациональные «реформы» всем вышли боком. Даже крупнейшие монополии – «холдинги» закачались. Они взяли в эксплуатацию десятки и сотни тысяч гектаров. Только сеяли-убирали. Как правило, другими отраслями, а тем более социальными службами они не занимаются. Все настроено, чтобы самой передовой импортной техникой делать деньги в производстве зерна. Однако не только засуха, но и экономический климат вредит урожаю. Не все в порядке даже в фирме Черномырдина, неподалеку от нас. В прошлом году у нее изъяли импортную технику, потому что за нее не смогли рассчитываться.

Я почему об этом говорю. Два десятилетия капитализма методом от противного подтвердили опыт социализма: лучшая организация производства и жизни на селе – это коллективное хозяйство. Колхоз, кооператив – кому как нравится. В нем все – и производство, и жилищно-коммунальное хозяйство. Строительство и содержание жилья, строительство детсадов, больниц, школ, домов культуры, мастерских службы быта. Благоустройство села и строительство дорог. Всё мы могли финансировать и делать.

Автономное было село. И все это держалось на экономике коллективного хозяйства. Теперешняя власть как раз все хотела бы сбросить на места, да не на кого. Все подорвано. Дороги, улицы в аховом состоянии в селах. Жилье в глубинке практически не строится. Фактически как исключение международный холдинг «Иволга» построил несколько домов в Павловке, давали тем, кто шел к ним работать. Под длительные сроки выплаты. Сегодня затребовали, чтобы жильцы срочно рассчитывались или выселялись. Потому что у компании сегодня финансовые проблемы. Ничего подобного в коллективных хозяйствах быть не могло.

Нынешняя посевная вновь заставляет ставить ребром проблему механизации. Крупным хозяйствам нужны современные мощные посевные комплексы. У нас уже седьмой год работает американский комплекс «Челенджер». На нем два тракториста посеяли 5000 гектаров. А на шести старых «Кировцах» восемь механизаторов посеяли столько же. Если бы у нас был еще один, а лучше два современных комплекса, мы бы за десять дней провели посевную, а не растянули ее на месяц. Лучшие сроки, более высокая технология – это и более высокий урожай.

На заседании областного Законодательного собрания руководитель Агропрома Соловьёв сообщил, что за прошлый год купили тракторов, зерноуборочных и кормоуборочных комбайнов и другой техники почти вдвое меньше плана. Хотя и план – кот наплакал. Энергообеспеченность земледельца еще снизилась. Село без денег.

«Ростсельмаш» выпускает хорошие комбайны. По канадской лицензии делает мощный трактор «Бюлер». Новейшая разработка трактора К-700 очень неплохая. Но вот цену отечественной техники догнали до импортной. Но на заграничные машины накладываются таможенные пошлины, а почему же наши тракторы, комбайны и без пошлины такие дорогие?

К тому же в стране практически полностью уничтожена база ремонтно-технического обслуживания села. Как у нас в Оренбургском районе. Были такие предприятия, станция технического обслуживания тракторов К-700 – сегодня ничего нет. Особенно для импортной техники. В начале посевной обнаружилась неполадка в коробке передач «Челенджера». Связались с обслуживающей фирмой в Нижнем Новгороде, перечислили туда огромные деньги – 370 тысяч рублей. Нам пообещали в конце мая приехать и устранить неисправность. Так и в прошлом году в самый разгар работ порвалось мягкое соединение, и мы две недели ждали, пока деталь завезли то ли из Англии, то ли из Японии.

Сегодня рвутся приводные ремни на двух французских сеялках. Я позвонил поставщикам, они здесь, в Оренбурге. Но у них ничего нет, будут заказывать. Самое быстрое – через две недели. А тогда уже нет смысла сеять.

Точно в таком же беспомощном состоянии обслуживание отечественной техники. Представительство «Ростсельмаша», скажем, в Оренбурге есть, многие торгуют запчастями, но если остановился в поле новый комбайн «Акрос», никто быстро не примчится и не пустит его.

И тут я вспоминаю, как народная власть решила эту задачу в интересах страны, в масштабе страны. И в нашем селе Караванном в 1929 году была построена одна из сети машинно-тракторных станций. Как точка роста на широкую округу. И сегодня она помогает хозяйствам разных форм собст­венности. Тогда говорили: строим на века. И сегодня она своей добротностью оправдывает это.

Я считаю, все равно придется вернуться к прообразу колхозов, если будет поставлена задача восстановить сельское хозяйство. По-другому не получится.

Хлеб – всему голова, да еще и хлеб с маслом. А это когда в хозяйстве все есть. Все отрасли растут и поддерживают, дополняют друг друга. Растениеводство и животноводство – две части единого целого. Без одного из них село не живет. Сегодня мы находимся в таком неустойчивом состоянии, утрачена продовольственная безопасность и независимость. Даже Оренбургская область, бывшая одной из житниц страны, теперь не пьет вдоволь своего молока. На прилавках магазинов – очень много привозной продукции, да еще и из молочного порошка. Из Китая. Докатились «реформаторы».

На заседании нашего Законодательного собрания один из депутатов задал вопрос. Два года назад прозвучал призыв правительства брать кредиты на развитие личного подсобного хозяйства. В этом спасение. Житель села проявил солидарность, взял кредит, купил коров, даже работников нанял. Создал домашнюю ферму. А кормов-то нет – заготовки сократили едва ли не в пять раз. И пришлось скот зарезать. Как теперь погасить долг перед банком? Поможет ли кто домашнему хозяйству? В этом вопрос.

Продолжается безудержная резня скота и в нашей области, и по России. Наш колхоз сохранил поголовье животных, думаю, как и другие общественные хозяйства. Но правительство считает опорой села домашнее подворье. Именно там показывают основное стадо, за счет которого якобы кормится народ. Я в этом глубоко сомневаюсь.

Буквально две недели назад в Караванном выгнали на пастьбу личное стадо. Я был поражен. Если там голов 60 осталось, то хорошо. И коровы, и молодняк. В советское время в поселке было два стада, в них 650–700 голов. Нас тогда обязывали покупать молоко у населения, и мы до четырех тонн ежедневно закупали. Да 11 тонн производили на фермах хозяйства. А теперь в редком дворе увидишь корову.

И так повсюду, и не только в Оренбуржье. В прошлое лето мне довелось проехать по обширным краям России, от Оренбурга до Волгограда. И в бескрайней степи я видел только одно небольшое стадо, коров 30, да отару в несколько десятков овец. Неестественное запустение. Если мы сохранили 3600 голов крупного рогатого скота (половина прежнего) и 1500 овец, то проезжающие люди удивляются, что видят на пастбищах животных.

Власть говорит об устойчивом развитии сельских территорий, но ее нынешняя политика нищеты ведет к их опустошению. Все меньше работников, убывают специалисты.

Действующая в национальных интересах власть уже через год признала бы провал вредоносных «реформ» и отказалась бы от них. Однако «реформы» вот уже два десятилетия разрушают нашу Родину и ее производительные силы, а пребывающие во власти упрямо отказываются признать катастрофические последствия насаждения безнравственного режима ограбления народа и господства паразитического меньшинства над трудящимся большинством.

По вине нынешней правящей верхушки заброшено, заросло бурьяном и сгорает в летних пожарах уже 43 миллиона гектаров посевных площадей, десятки миллионов гектаров пастбищ, сенокосов и лесных полос, а огонь перекидывается на леса. С дымом улетучиваются десятки миллионов тонн зерна, мяса, молока, шерсти, кож и другой сельскохозяйственной продукции.

Почему обманул Ельцин, приезжавший в наш поселок с заманчивыми предвыборными обещаниями? Почему ни Путин, ни Медведев даже не вспоминают о том, чтобы вновь полностью засевать все посевные площади в стране и вернуть им технику, минеральные и органические удобрения, восстановить плодородие?

Почему продолжается уничтожение животноводства, хотя и так из имевшихся при социализме 60 миллионов голов крупного рогатого скота на сегодня уцелело от разбоя лишь около 20 миллионов. Такой же погром и в других отраслях.

Почему в «проектах», «прогнозах», «программах», «стратегиях» и в других произведениях власти даже не ставится задача выйти на достигнутые при социализме объемы производства, от которых тогда планировался дальнейший рост экономики и благосостояния каждого трудящегося?

Минувшие два десятилетия дали ответ. Создатели тоталитарного режима угнетения трудящихся кучкой господ сеют «реформы», из которых нет и не будет плодов для жатвы народной. Они несут народу белену и смерть.

Этот спасительный поворот предлагает КПРФ в своих программных документах. За это борются наши товарищи в Государственной думе и местных законодательных и представительных органах. Люди труда – сеятели разумного, доброго, вечного, и они соберут свой урожай.