Эстония: «черный день» календаря

6 августа исполнилось ровно 70 лет с момента, когда Эстония вошла в состав Советского Союза. В этот день в 1940 году на сессии Верховного Совета СССР было принято постановление о принятии Эстонской ССР в состав Советского Союза. На сегодняшний день среди историков нет четкой позиции о том, как рассматривать это событие. Официальный Таллин четко трактует его как «советскую оккупацию», которая принесла много «бед и страданий эстонскому народу». Однако, ни сам эстонский народ, ни его вооруженные силы не оказали войскам «оккупантов» никакого сопротивления. И это при том, что прошение о вхождении Эстонии в СССР направил сам эстонский парламент.

Данный факт дает право некоторым экспертам заявлять, что ни о какой оккупации не может быть и речи. О чем бы ни спорили историки, но для нынешнего руководства Эстонии 6 августа является «черной датой» календаря. В очередной раз имеет смысл разобраться в этом сложном историческом вопросе и попробовать без надрыва и коньюнктурщины расставить все точки над «i».

Насильственное присоединение, о котором на всех углах кричат эстонские политики, подразумевает под собой ликвидацию государственных институтов. Однако Эстония вошла в состав СССР как полноценная республика (за исключением вооруженных сил и собственной валюты), которая согласно Конституции советского государства могла выйти из его состава.

Сегодня Эстония входит в ЕС практически на тех же самых условиях, при каких в советское время была частью СССР. Во всяком случае, на смену национальной валюте пришла общеевропейская. Однако это обстоятельство почему-то не вызывает беспокойства у эстонских националистов.

Можно с пеной у рта доказывать «губительные» последствия «оккупации», но факты — вещь упрямая. Во времена СССР Эстония стала индустриальной страной. Те предприятия, которые и сегодня выпускают конкурентноспособную продукцию и вносят львиную долю в ВВП страны, были построены руками советских «оккупантов». В разы также выросло и сельское хозяйство. Эстонские крестьяне были уверены в завтрашнем дне. Они знали, что их продукция будет востребована, а советская власть не даст умереть им с голоду в неурожайные годы. По сравнению с советским периодом производство сельхозпродукции в Эстонии снизилось почти в 12 раз. И сейчас над будущим эстонского крестьянства нависла реальная угроза.

Республика, войдя в состав СССР, получила мощный импульс и для развития собственной культуры. И хотя в конституции Эстонской ССР не было пункта о необходимости сохранения национального языка, на практике делалось все, чтобы эстонский народ его не утратил. За сорок лет «оккупации» в республике были открыты множество театров, где шли постановки на эстонском языке. В эстонских университетах, в том числе в самом известном – в Тарту, более 50 проц. дисциплин преподавалось именно на эстонском. А в некоторых вузах такое соотношение доходило и до 80 процентов.

Как следствие, эстонская интеллектуальная элита получила огромные возможности для полноценного развития. Именно в период СССР литераторы зарабатывали себе на жизнь тем, что писали книги. В настоящее время практически все они живут переводами на эстонский трудов иностранных авторов.

Однако в современных эстонских учебниках отчетливо прослеживается линия: плохая Россия виновата во всех бедах эстонского народа. Кому же это выгодно?

Начиная с 1991 года, сразу после обретения Эстонией независимости, русофобия и ненависть ко всему советскому стали государственной идеологией. Ложными лозунгами об ущемленном национальном самосознании и «оккупацией» со стороны СССР эстонские власти прикрывали (и продолжают делать это сейчас) истинные цели антироссийской политики: с помощью насаждения национализма править страной было гораздо проще. Найти общего врага и сплотиться в борьбе с ним намного легче, чем восстанавливать прежние экономические мощности и бороться с безработицей. Эстонцам внушали, что они избранный народ, а все остальные, в особенности русские — оккупанты, которые осуществляли «геноцид эстонского народа».

На фоне общей разрухи и упадка в стране эстонцы в это поверили. Кроме того, миф об оккупации имеет своей целью оттенить происходящий в республике этнический геноцид, который направлен на превращение русских в маргинальную массу без целей и национальных лидеров, которая бы покорно обслуживала расу господ. При становлении нового Эстонского государства в начале 1990-х годов такая позиция и не скрывалась. Так, на конституционной ассамблее, которая выработала основной закон страны, открыто было заявлено, что «сначала мы должны обеспечить права эстонцев, а уже потом — права человека». Красноречивее некуда.

Этнокультурное уничтожение русскоязычной общины выгодно еще и тем, что в этом случае Россия лишится мощного рычага воздействия на ситуацию в Эстонии. С кризисом ситуация еще больше ухудшилась. Власти якобы из-за нехватки денег закрывают русские школы. При этом соседние эстонские школы, в которых учится меньше детей, чем в русских, не трогают. Другой важный показатель геноцида русских — это число безработных. Среди эстонцев данная цифра составляет 8 проц., а среди русских – 20. Причина состоит в дискриминации при приеме на работу по национальному признаку. Положение постепенно накаляется, и даже сами эстонские эксперты не исключают возможности взрыва среди русских. Однако власти Эстонии делают все возможное, чтобы разобщить русскоязычное население. Нет даже единой русской партии, и усилия полиции направлены на то, чтобы не допустить ее создания и объединения русских.