Федеральный Центр «строит» регионы: региональная политика с 14 по 20 февраля 2011 года
На минувшей неделе значительный резонанс получило высказывание полпреда президента РФ в Центральном федеральном округе Георгия Полтавченко о возможности реанимации политики объединения субъектов РФ в региональные «агломерации» . И хотя ничего более конкретного, куратор ЦФО не сказал, а сроки начала нового витка «укрупнения», обозначенные им, являются весьма «отдаленными (7-10 лет), тем не менее, информационный проброс были им создан.
Во-первых, забеспокоились элиты «на местах», поскольку любые «переформатирования», инициированные Москвой, таят в себе эффект неожиданности и непредсказуемости. И хотя в свое время совсем уж громких скандалов в ходе состоявшихся 5 «аншлюсов» не произошло, тем не менее, истеблишмент «малых» субъектов зачастую «строили» очень жестко.
Тогда же, в 2003-2007 гг. обсуждалось еще немало «объединительных» проектов , которые в итоге либо были отложены «на перспективу», либо признаны нецелесообразными.
Так в 2003 г. едва не состоялось укрупнение Алтайского края и республики Алтай. Причем такой вариант не просто рассматривался «гипотетически», но активно продвигался «федералами». В частности, тогда появились информационные «утечки» относительно того, что Москва давит на национальные элиты с целью побудить их отказаться от «суверенитета». Однако последним удалось организовать активную контригру, подключив к ней как «коренное», так и русское население. В итоге инициатива Москвы так и осталась нереализованной.
Еще один обсуждавшийся, но «зависший» интегративный проект был связан со слиянием «исторических» регионов — Новгородской и Псковской областей (назывался также вариант «Новгород+Псков+Тверь»). Тем не менее, ввиду взаимного сопротивления местных, весьма амбициозных элитных сообществ данной идее Центра, укрупнение опять же не состоялось.
Многие дискутируемые в 2003-2007 гг. варианты «консолидации» были связаны с идеей объединения того или иного регионального «локомотива» с депрессивными территориями, которые «лидер» должен был взять «на буксир». Например, рассматривалась возможность дополнительного «прикрепления» к Пермскому краю (в «довесок» к Коми-Пермяцкому АО) еще и Кировской области. Те же аргументы приводились и при продвижении идеи «интеграции» Ярославской, Костромской и Ивановской областей. Также рассматривался вопрос с «расчленением» проблемной Курганской области с присоединением ее частей к Свердловской, Челябинской и Тюменской областям.
Особо острым являлся вопрос об укрупнении «матрешечных» субъектов РФ. Дело в том, что самые слабые автономные округа в своем большинстве «пали» в середине 2000-х гг. Здесь также господствовал «принцип экономической целесообразности». Однако под предлогом продолжения опыта «абсорбации» национальных округов, ряд «материнских» территорий предпринял попытку «под шумок» ликвидировать и внутренний суверенитет более чем «состоятельных» АО. В частности, именно тогда архангельское руководство начало открытое наступление на «нефтеносный» Ненецкий округ, формально входящий в состав области. Одновременно «оживилась» тюменская администрация, «педалируя» вопрос об укрупнении под своей эгидой Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого АО. Правда, и в том, и в другом случаях «миноритариям» удалось отстоять свой статус. При этом, если Нарьян-Мар просто занял «круговую оборону» и использовал лоббистские рычаги для борьбы с «архангельской угрозой», то контригра «тюменских» округов была более изобретательной. В частности, с подачи местных элит федеральному руководству была «проброшена» идея об опасности «консолидации» в рамках одного субъекта РФ территорий, мощнейших по своему экономическому потенциалу (прежде всего, нефтегазовому) – в этом случае возможны были бы издержки, связанные с ростом регионального сепаратизма.
Проблема моногородов, по большому счету, относится к числу стратегически нерешаемых, по крайней мере, в краткосрочной перспективе. Дело в том, что данные территориальные образования – порождение советской модели экономики, предусматривавшей, с одной стороны, их непременное включение в производственную «цепочку», плановые поставки сырья на градообразующие предприятия и обеспечение сбыта их продукции, с другой – активное стимулирование социального развития со стороны государства. Однако с переходом к рыночной системе хозяйствования и распадом как внутрисоюзных, так и внутрироссийских связей моногорода были вынуждены выживать «в одиночку» , во многом за счет инвесторов, приходивших на их базовые предприятия.
Однако данная модель имела два серьезных изъяна . Первый из них состоит в том, что владельцы градообразующих заводов и комбинатов, в отличие от государства, ориентированы, прежде всего, на извлечение прибыли и, следовательно, в своей деятельности учитывают коммерческую выгоду и колебания рынка. А это изначально предполагает нестабильность существования моногородов, их прямую зависимость от экономической конъюнктуры и эффективности деятельности собственников «градопредприятий». Как показала практика, особо остро такие проблемы проявляются в условиях кризиса, когда владельцы указанных активов, стремясь переждать непростые времена, проводят жесткую политику по сокращению расходов и инициируют массовые увольнения . При этом они вполне резонно ссылаются на «рыночные реалии» и указывают на то, что принуждение их к социальной ответственности со стороны государства является противозаконным. Тем не менее, опасаясь гнева власти, бизнес в такой ситуации пытается не столько «качать права», сколько тихо саботировать социальные призывы федерального руководства, надеясь на то, что жители населенных пунктов с монопрофильной экономикой, невзирая на трудности, предпочтут «сохранить спокойствие». И лишь в случаях, аналогичных «феномену Пикалево», владельцы монопрофильных предприятий вынуждены следовать своему «социальному долгу».
Второй существенный риск деградации ситуации в моногородах связан с изношенностью оборудования базовых предприятий и его интенсивной эксплуатацией . Это создает потенциальную опасность ухода из градообразующего предприятия крупного бизнеса, в случае, если то перестанет приносить прибыль. А это чревато массовыми увольнениями, закрытием производства, финансовым оскудением. В свою очередь такая ситуация неизбежно порождает рост протестных настроений, которые нередко приобретают радикальные формы (перекрытие автомобильных и железнодорожных трасс и т.п.). Более того, ситуация усугубляется тем, что население моногородов чаще всего обладает традиционным мышлением, неспособно к трудовой миграции и ориентируется на принципы «патернализма».
Не исключено, что «миролюбивые» заявления лидеров «Единой России» и их кураторов из АП относительно возможного снижения результата партии на следующих думских выборах являются ничем иным, как политической игрой. То, что сейчас рейтинги «партии власти» фиксируются ниже «заветной» отметки в 50% еще ни о чем не говорит. По большому счету, «основные силы» ЕР еще не вступали в бой, а партия только начинает втягиваться в избирательную кампанию. То есть мобилизация ее ресурсного еще впереди и, судя по всему, пика достигнет как раз осенью 2011 года.
Однако о том, что «Единая Россия» готова к серьезной борьбе за лидерство в российской партийной системе, свидетельствуют ее инициативы последнего времени на местном уровне . В частности, одним из трендов минувшей недели стало укрепление позиций партии в региональных центрах.
Прежде всего, необходимо отметить факт выдвижения Сергея Собянина на пост лидера столичной организации ЕР. Такой кадровый ход обусловлен тремя причинами. Во-первых, в московском отделении «партии власти» требуется «чистка» в отношении креатур Юрия Лужкова и Владимира Ресина (в частности, Собянин назначается на позицию, которую сейчас занимает Елена Панина, кандидатуру которой пролоббировал ранее как раз Ресин). Во-вторых, столичное население без надзора со стороны мэрии стало все более попадать под влияние «либеральной общественности» и требуется новая, относительно популярная персона, способная консолидировать москвичей вокруг власти. В-третьих, Владимир Путин, судя по всему, рассматривает Сергея Собянина как вполне лояльного себе чиновника и считает необходимым наделить его «чрезвычайными» полномочиями. Примечательно, что совмещение административной и партийной должностей особо не приветствуется в рядах «Единой России». Помимо Собянина (назначение которого в столичной ЕР ожидается 2 марта) лишь 4 губернатора получили право руководить ее региональными структурами — это Александр Ткачев (Краснодарский край), Николай Меркушкин (Мордовия), Виктор Зимин (Хакасия), Николай Цуканов (Калининградская область).
Борис Громов в последние годы существенно «просел» в плане аппаратного влияния и поэтому регулярно подвергается атакам со стороны своих самых разнообразных оппонентов.
Так мощный удар по губернатору Подмосковья нанес скандал с бегством за границу экс-министра финансов области Алексея Кузнецова (считался «человеком Грефа»). На последнем «висело» множество договоренностей о кредитных поручительствах. Фактически бюджет области почти наполовину базировался на этих самых договоренностях экс-главы финансового блока. В итоге область оказалась перед лицом громадного долга, а напуганные скандалом инвесторы стали выводить из региона свои деньги . Уже тогда пошли разговоры о том, что Громов не справляется со своими обязанностями и находится «на грани отставки». Тем не менее, администрации области удалось выправить положение. Если на 1 января 2010 года регион возглавлял рейтинг должников, то по состоянию на новый 2011 год Подмосковье сместилось уже на 7 место. Более того, в декабре 2010 года агентство Moody’s повысило его кредитный рейтинг с «негативного» В3 на «стабильный» В1.
Если бы не начало нового электорального цикла, то аппаратная борьба за пост губернатора Ульяновской области, возможно, могла бы оказаться более острой . Однако, судя по всему, федеральное руководство на указанный период ввело мораторий на кадровые перестановки и предпочитает действовать по принципу «от добра добра не ищут». Это касается и Чеченской республики, где фаворит был известен заранее, это относится и к Ульяновскому региону, где позиции действующего руководителя, хотя и менее крепкие, чем у Рамзана Кадырова, но видимых причин для его отставки также не существует.
Более того, в целом Ульяновская область развивается достаточно успешно, существенных социальных противоречий нет, партийных распрей – также . Особенно успешно регион продвигается в плане промышленного производства – здесь он в 2010 г. вышел на докризисный уровень.