Философский семинар, но без Арнольда и Зельдовича

/ Михаил Иосифович Кацнельсон — доктор физико-математических наук, профессор, руководитель группы теории конденсированного состояния Университета Радбауда (Нидерланды).

Начну сразу с главного: у меня нет никаких идей, как нам реорганизовать российскую науку. Рецептов не будет. А кому нужно четко, коротко и конструктивно – айн, цвай, драй – можно порекомендовать поваренную книгу или наставление по стрелковому делу. Ни там, ни там, правда, про науку ничего не найдешь, но тут уж так: либо четко, коротко и конструктивно, либо про науку.

Потому что основной мотивацией научного работника (в той степени, в какой он научный работник) является понимание. В науке (по определению) нельзя идти от ответа – что получилось, то получилось. Если задача не решается, она не решается. Многие важные научные законы формулируются в виде запретов: нельзя создать вечный двигатель первого рода (а хотя бы и второго); нельзя передавать энергию и информацию со скоростью, превышающей скорость света в вакууме; нельзя одновременно измерить с произвольной точностью положение и скорость частицы. Неконструктивно, да. Сплошное критиканство. И чем заливать про какие-то там неравенства-шмеравенства, взяли бы, товарищ Гейзенберг, и снабдили нас рецептиком – а как все-таки измерить. Чтоб и координата, и скорость. Одновременно. Потому что нужно очень, понимаете? Нужно.

Научному подходу противостоит, условно говоря, менеджерский. Основной принцип этого подхода – «нет таких крепостей, которые не могут взять большевики». Четкие организационные мероприятия, побольше денег, эффективные начальники – и путь открыт к успехам. Любой путь к любым успехам. «Менеджерский» – плохое слово, конечно. Такой подход процветал, когда и слов-то таких в русском языке не было. В ранней молодости читал, помнится, книжку Куваева «Территория», про геологов. Там один персонаж на полном серьезе говорит – мол, помните: если мы не найдем золото на Чукотке, нас выгонят (и правильно сделают) и позовут других. Которые найдут. Вопрос о том, есть ли золото на Чукотке на самом деле, при таком, извините за выражение, менталитете, неуместен. Потому что нет никакого «на самом деле». Ну, давайте называть это не менеджерским подходом, а постмодернистским. Большевистским. Партийным (Оруэлл, 1984). Одна минералогия. Неверие в то, что у реальности есть какие-то права. «Что нам стоит дом построить? Нарисуем – будем жить».

Да, так о чем это я? О российской науке, да. В конце 80-х, в период бума с так называемой высокотемпературной сверхпроводимостью, услышал замечательную шутку: «Достижение сверхпроводимости при комнатной температуре как путем повышения температуры сверхпроводящего перехода, так и путем снижения комнатной температуры». Можно и снизить, чего не снизить. При достаточной затрате усилий можно приучить людей называть великой наукой что угодно. В этом смысле, повторяю, в этом смысле, расцвет науки в России вполне возможен. И даже не за горами. А может, практически уже. Но я не об этом.

В некоторых областях науки (далеко не во всех) в течение некоторого времени Советский Союз выглядел великолепно. В каких областях? Прежде всего речь о математике и теоретической физике. Экспериментальная физика и химия – тоже, хотя, как слышал от людей, которым доверяю, тут уже нужно делать оговорки. Про так называемые общественные науки… но не будем сразу о грустном, и вообще, давайте дальше я буду говорить о том, что знаю (вот все бы так). О теоретической физике.

Уровень был очень хорош, чего уж там. 50-е, 60-е, 70-е, первая половина 80-х – самый расцвет. «Журнал экспериментальной и теоретической физики» (ЖЭТФ) был одно время для теоретиков чуть не лучшим физическим журналом мира. Четкости ради я все же не думаю, что мы были безоговорочно впереди планеты всей: на Ландау, Боголюбова, Зельдовича, Мигдала, Илью Лифшица… многих… на загнивающем Западе в то время находились Фейнман, Швингер, Бете, Гелл-Манн, Филипп Андерсон… многие (не говоря о погибших «в годы сталинского террора» Семене Шубине, Бронштейне, отсидевшем многие годы Румере, затравленном за «идеализм» Френкеле… да мало ли?). И, если кит на слона бы напрыгнул, еще неизвестно, чья бы взяла. Но уровень был достойный. Можно ли его восстановить (а еще лучше – превзойти)? Я так не думаю.

Основная причина расцвета точных наук при советской власти мне кажется довольно очевидной: а куда еще крестьянину податься? Разрешенные (не говоря – поощряемые государством) области интеллектуальной активности в то время можно было перечесть по пальцам одной левой ноги. Ну, вот заканчивает школу талантливый и амбициозный молодой человек со стремлением делать что-нибудь в сфере духа… и чего? Не все же готовы прошибать лбом стены, идти на баррикады и во глубину сибирских руд. А физика – это можно, это даже поощряется. Ну, и разрешалось физикам побольше, чем прочим, чего там. Вы нам – разящий меч пролетариата (хотя нет, это не про то… или про то?), мы вам – возможность тихонько по ночам шуршать Бердяевым или кем там. Только чтоб в рамках. Система физматшкол опять же. Можно себе представить в советское время школу с углубленным изучением истории и философии (я не про ленинские уроки и приравненные к ним формы интеллектуальной активности) – не говоря про бизнес? В общем, сплошные «Девять дней одного года» и «Иду на грозу».

(Андрей Старинец в gzt.ru от 24 марта 2010). Уважаемый коллега, сколько миллионов человеков Вам лично не жалко положить, чтобы ЖЭТФ снова стал лучшим физическим журналом мира? Или Вам, как в «Бриллиантовой руке», – такой же, но без крыльев? Сталин, но без террора? Ну-ну.

Это – главное. Мы имели гипертрофированную, переразвитую в некоторых отдельно взятых областях науку за счет ограничений и запретов чуть ли не всего остального. Восстанавливать эту науку? Легко. В отдельных проявлениях. Не самых приятных. Скажем, снова ввести «акты экспертизы» на публикацию статей. Пожалуй, и обязательные «философские семинары» для проверки лояльности и промывания мозгов. А вот такие семинары, например, в Физпроблемах, какие я еще застал в 80-е… когда Зельдович рассказывал про крупномасштабную структуру Вселенной, с комментариями и дополнениями Арнольда… Это вряд ли.

Почему? По многим причинам, из которых не последняя – менеджерско-постмодернистский, извините за выражение, менталитет. Надо ярко, броско и сразу. Или лучшая в мире наука, которую мы потеряли, или ничего. В культуре так не бывает, господа. Культура сродни природе. Деревья растут со своей скоростью, не надо им мешать. И не надо устраивать кампании по скоростному вытягиванию стволов и веточек. Не получится.