Горбачев знал, что готовится государственный переворот

— Арам Гаспарович, прежде чем мы с вами начнем говорить об августе 1991-го, хотелось бы спросить, как вы вспоминаете работу в «Комсомолке», где вы проработали 13 лет?

— Как огромную и важную школу жизни. Вспоминаю своих замечательных коллег из «Комсомолки»,  наши командировки по всей стране, на БАМ, острые материалы, которые читала вся страна. Работа в «Комсомолке» — прекрасная часть моей жизни.

— Вспомним 1991 год. Вы — первый секретарь ЦК компартии Армении. Было ли в союзных республиках опасение, что перестройка может завершиться государственным переворотом?

—  Когда в 1985-м на апрельском пленуме ЦК Михаил Горбачев сказал, что так жить нельзя, — все вздохнули с облегчением. Казалось, к руководству партии пришел человек глубокий, знающий, дальновидный, который понимает, что и как надо делать. Первые сомнения появились, когда он поставил гласность впереди экономики. Если китайский лидер Дэн Сяопин первым делом начал реформу экономики, сохранив централизованную власть, то в СССР все было поставлено с ног на голову. Сначала открыли все шлюзы — и говорильня затопила все, и было уже не до экономики. Единое пространство — экономическое, социальное и культурное — на самом деле можно было бы сохранить, если бы не мальчишество или вообще какой-то умысел в действиях Горбачева. Он вообще был гроссмейстером двухходовки, не более, не умел рассчитывать третий, пятый или седьмой ход. Или сознательно не делал этого. Николай Иванович Рыжков вспоминал, что, когда они с Горбачевым вышли со встречи с Дэн Сяопином, то Горбачев возмутился: «Этот старик еще будет нас учить! На днях Горбачев дал интервью немецкому журналу, где было сказано о том, что американский президент Буш сообщил ему о готовящемся перевороте за два месяца.  Горбачев не придал серьезности предупреждению. Хотя на самом деле в июне в Москве уже ощущалось — что-то готовится. В июне 1991-го в Москве я встречался с Крючковым, Язовым, Пуго и понял, что грядет какой-то переворот.

— В июне события в Нагорном Карабахе стремительно развивались, начиналась операция «Кольцо», которую должны были осуществить советские войска вместе с азербайджанским ОМОНом. Ко мне обратились представители власти Шаумяновского района, чтобы я вмешался в ход событий. И я вылетел в Москву. У меня были встречи со всеми первыми лицами тогдашнего руководства силового блока — с Язовым, с Пуго, с Крючковым. И в беседе со мной Дмитрий Тимофеевич Язов, когда я объяснил ему суть вопроса, сказал: «Хорошо, я понял твою заботу, мы еще отдельно об этом поговорим». После чего обратился ко мне с прямым «солдатским»  вопросом: «А теперь ты мне скажи, ты за кого: за Горбачева или за Советский Союз?» Я осознавал, что сижу в кабинете министра обороны СССР и меня слышит не только он… Вопрос был поставлен жестко, и я, стараясь уйти от однозначности, спросил: «А что, генеральный секретарь ЦК КПСС против Советского Союза?» А Язов мне в ответ, мол, не придуривайся, ты понимаешь, о чем я говорю. Совершенно очевидно было, что существуют острые противоречия между силовиками и Горбачевым. Горбачев не скрывал, что партаппарат мешал ему в перестройке. Это противоречие, которое уже совершенно зримо ощущалось даже руководителями союзных республик, приезжавшими в Москву, никак не могло ускользнуть от внимания Горбачева.

— Примерно то же самое, что и Язов, только немного завуалированно. Вообще мне до  сих пор не до конца понятна позиция Крючкова. С одной стороны, он поддерживал людей, пришедших к власти с улицы, как, к примеру, у нас в Армении. С другой стороны, выступал поборником сохранения Советского Союза. Он мне очень настоятельно посоветовал в то время сотрудничать с тогдашним председателем Верховного Совета Армении Левоном Тер-Петросяном, который  препятствовал деятельности компартии. И когда я после такого совета удивленно посмотрел на Крючкова, он сказал: «Не беспокойся, у нас с ним все в порядке». Настолько все двойственно было в тот период, столько всяких течений внутри власти, что надо было проявлять огромную осторожность. Конечно, Горбачев не мог не знать, что серьезные силы в Москве могут взять реванш.

— То есть Горбачев, предполагая, что переворот может грянуть в августе, спокойно отправляется отдыхать в Крым?

— Горбачев не мог не знать, что готовится переворот. Более того, выступая на июльском пленуме ЦК КПСС, я предупредил: «Попытки силовым образом вернуть власть партийным комитетам обречены и таят в себе непредсказуемые последствия». То есть я напрямую предупреждал о готовящемся заговоре. Как говорится, «имеющий уши да услышит». Горбачев не услышал… И даже после предупреждения президента США Буша он почему-то уезжает 5 августа в Крым. Кстати, в августе в Крыму отдыхали немало руководителей из центра и республик, в санатории «Южном», в 12 км от дачи Горбачева в Форосе. В «Южном» были Рафик Нишанов (председатель Совета Национальностей Верховного Совета СССР), Петр Лучинский (бывший первый секретарь ЦК компартии Молдавии, секретарь ЦК КПСС). 5 августа приехали Евгений Примаков (член президентского совета), Борис Пуго (глава МВД) и другие высокопоставленные товарищи. Пуго был человек чести, он считал своим долгом сохранить Союз в прежнем виде любой ценой. В воздухе витали такие настроения. Ну как Президент СССР мог о них не знать?

— Но ведь 20 августа Горбачев вроде бы должен был лететь в Москву подписывать новый Союзный договор?