Каша из топора

Что это было? Конечно, все аналитики обратили внимание на совпадение скачка наших цен на продовольствие и мировых. Мировые цены на еду, по данным Мирового Банка, за 2007 –первое полугодие 2008-го выросли больше, чем на 80%. Объяснение напрашивалось само собой.

Но объяснение ситуации ростом мировых цен на продовольствие было только кажущимся. Как мировой рынок мог повлиять на российский?

Вероятно, главный канал этого влияния — цены на зерно, которое мы поставляем на экспорт. Мировые цены выросли на 80% и это потянуло за собой рост внутренних цен на зерно. Но, рост внутренних цен на зерно составил 2,5 раза — он почти вдвое обогнал мировые цены. Так что объяснения мировыми ценами хватает только наполовину. А, вот с чего бы это ценам на картофель увеличится на 80%? Мир тут совсем не причем. А ценам на мясо стоило бы действительно вырасти — ведь скот и птицы едят зерно. Но нет. В мире цены на говядину поднялись на 34%, а у нас и того меньше – всего на 10-14%. Еще медленнее росли цены на курятину.

Если мировой рынок и сыграл какую-то непосредственную роль в ускорении продовольственной инфляции в России, то только роль начального толчка. А в дальнейшем мы сами отличились.

Ведь очевидно, что давления издержек на рост цен на продовольствие в России почти не было. Да еще рубль укреплялся, и это удешевляло импорт. Очевидно, что ведущей стороной был рост спроса на продукцию, а вовсе не ее издержек. То есть, чисто монетарный фактор.

Мировые процессы могли бы пройти незаметно для потребительского рынка, если бы ЦБР не ослабил денежную политику. За последние 4 месяца 2007 года ЦБР скупил $60 млрд в свои валютные резервы, эмитировав соответствующую сумму рублей. Количество наличных денег в обращении выросло за 4 месяца на 20%, что и спровоцировало рост потребительской инфляции. В дальнейшем ЦБР продолжал скупать валюту, но Минфин резко активизировал стерилизацию денег в своих бюджетных фондах, а ЦБР четырежды повышал ставку рефинансирования, и в результате удалось сдержать наращивание наличной денежной массы на уровне начала 2008 года. Рост цен на продовольствие захлебнулся и с лета 2008 года стал быстро сокращаться.

Вот ведь парадокс. Действительно продовольственные цены в России резко скакнули вместе с мировым рынком. Но вызван этот скачок был не непосредственно ростом мировых биржевых цен на еду, а косвенным влиянием на нашу экономику скачка цен на нефть. Влияние мирового рынка было, но не прямое, а очень опосредованное.

Вам недостаточно доказательств? Посмотрите на сегодняшнюю ситуацию. Инфляция, в т.ч. и продовольственная в этом году в России падает, хотя мировые цены на продовольствие уже вернулись на докризисные максимумы. Конечно, продовольственный рынок не так уж спокоен. То и дело подскакивают то гречка, то картофель… Но все же он мало коррелирует с динамикой мирового рынка, где цены на продовольствие очень быстро растут последние три квартала.

Продовольственная инфляция в России — это не следование за динамикой мирового рынка, она определяется, в первую очередь, внутренними российскими факторами.

И тут самое время задаться интересным вопросом, а почему так скакнули мировые цены на продовольствие и нефть в 2007-2008 годах?

Если проанализировать динамику мировых цен на нефть, металлы и еду за последние полвека, то бросаются в глаза 2 больших скачка цен.

Главным образом скачок цен середины 70-х годов был связан с девальвацией доллара, в котором ведется учет мировых рынков, а не собственно с ростом цен. В мире началась новая эра плавающих валютных курсов и нового уровня стоимости энергии.

мировые цены на продовольствие, несколько упав после скачка в середине 70-х, все эти бурные годы стояли примерно на одном уровне, несмотря на кризисы, инфляцию, плавающие курсы валют, гонку вооружений, эпоху всемирного разоружения в 90-х годах и т.д. Целых 30 лет. До середины нулевых годов.

Не то, чтобы кто-то сознательно придал финансовому рынку новую роль – даже предсказать такой ход событий было бы практически невозможно, настолько он противоречил всей экономической теории. Это произошло не по чьей-то злой воле, а силой экономических законов, стало следствием постоянного наращивания мощи финансового капитала в экономике.

Предсказывать рост цен на нефть, исходя из ее мирового потребления и производства — просто смешно. Этот подход устарел лет на 10. Совершенно аналогично, пытаться объяснять динамику цен на продовольствие засухой или другими стихийными бедствиями — тоже несерьезно.

И если цены на нефть, несмотря на арабские революции и ливийскую войну, все еще отстают от уровней 2008 года на 20%, то цены на металлы и на продовольствие в первом квартале 2011 года установили новые исторические рекорды, преодолев докризисный уровень.

Разгон мировых цен продолжается уже 2 года. По законам жанра, цены должны преодолеть прошлые максимумы раза в полтора-два. До того как случится новый кризис. Что он случится — это вряд ли стоит даже обсуждать. Нефть в этом году должна будет преодолеть $150 за баррель, а потом – устремиться к $200. В общем, еще год — два веселья и новый кризис.

Он не будет столь мощен, как кризис 2007-2009 годов. Но он, несомненно, будет выражаться в падении мировых биржевых цен и падении глубоком, так как очень быстро они сейчас растут. Ну не могут биржевые цены устойчиво превышать потребительские. Это очевидно. И если потребительские цены растут медленно, то биржевые после бурного спурта, должны буду сильно упасть, чтобы прийти в соответствие с реальностью.

Насколько это отразится на мировом и страновом ВВП, пока не ясно, но быстрого роста ВВП ждать в любом случае не приходится. Из-за слишком дорогих ресурсов и энергии. Падение их в ходе следующего кризиса даст глоток свежего воздуха реальной экономике, но этот глоток будет очень недолгим. А вот коллапс всех производных, выстроенных на срочном рынке, и падение стоимости активов институциональных инвесторов может ввергнуть финансовую систему развитого мира в новый серьезный кризис.

Развитый мир перешел черту, завершил экономический переход — он теперь должен довольствоваться низкими и неустойчивыми темпами роста экономики на обозримое будущее. И ситуация со срочным финансовым рынком этому поспособствует — она оттягивает на себя деньги, которые могли бы быть инвестированы в реальный сектор, а затем в ходе кризиса вдруг просто уничтожает их.

Опять нашему тандему повезет! Вот только окончится это везение может очень не хорошо — по варианту 1991 года или по ливийскому.

Ни для кого в мире не является секретом, что главная причина роста цен на продовольствие — это спекуляции на финансовых рынках, в которые втягиваются все больше игроков. И, что особенно важно институциональные инвесторы – государственные и частные пенсионные фонды, страновые суверенные фонды, университетские фонды и т.д. Они вложили в сырьевые фьючерсы сотни миллиардов, если уже не триллионы долларов. Что уж говорить о банках и разнообразных хедж-фондах…

Франция, которая сейчас председательствует в G20, очень озабочена проблемой роста цен на продовольствие. И G20 создала специальную группу для подготовки реформ, направленных на регулирование сырьевых рынков, в первую очередь, для сдерживания мировых цен на аграрную продукцию… И знаете, кто ее курирует? Президент России Дмитрий Медведев.

С большим нетерпением жду от него инициатив в этом направлении. Инициатив, против которых, очевидно, стеной станет весь мировой финансовый рынок. Если, они, конечно, будут претендовать на эффективность…

Производство продовольствия с некоторым запаздыванием пойдет вверх, потому что это становится выгодно. Проблема только в том, что цены на продовольствие вниз уже не пойдут, скорее, еще выше. И изобилие продовольствия будет по-прежнему недоступно голодному миллиарду.