Михаил Трофименков: «Я не люблю слово «журналист»

Неизбежно у каждого журналиста появляется потребность написать книгу, отметил обозреватель издательского дома «КоммерсантЪ» Михаил Трофименков, выступая перед студентами факультета журналистики СПбГУ. На мастер-классе он рассказал о новой книге, посвященной кинематографу времен войны за независимость Алжира 1954 — 1962 годов, первом знакомстве с кино и издательском доме «Коммерсантъ».

— В 11 лет я увидел фильм, который изменил мое сознание. В Доме Кирова чудесного сооружения Ноя Троцкого, располагался кинотеатр «Кинематограф». Там можно было увидеть практически все фильмы Госфильмофонда, которых не было возможности найти в советском прокате. Билеты туда были ужасным дефицитом. Там в 11 лет я посмотрел «Семь самураев» Акиры Куросавы. Это была встреча со странным огромным миром, о котором я тогда ничего не знал. Так я стал киноманом и  начал  безудержно ходить в кино. Однако профессией моей это стало только в 90-е годы. После окончания университета я сохранял иллюзию, что можно быть молодым ученым.  После аспирантуры остался в научно-исследовательском отделе театрального института. Теперь это российский институт истории искусств, что располагается на Иссакиевской площади. Я провел шесть лет на секторе культурологии, а потом… То, что я скажу, не фигура речи. В один прекрасный день я вышел с работы — и забыл туда вернуться. Сначала я решил пропустить присутственный день, а про следующий просто-напросто забыл. Я отложил возвращение в институт на неопределенное время и так туда и явился туда. Оказалось, что работа в периодическом издании наиболее соответствует моему темпераменту.

— Я не люблю слово «журналист». В принципе, в нем нет ничего плохого, но я считаю, что журналистика – литературный жанр, в котором много поджанров. Мне нравится слово «литератор», которое объединяет всех, кто работает со словом. В дореволюционной России, например, это слово использовалось в отношении беллетристов, журналистов и историков.

— Неизбежно у всех, кто занимается журналистикой, появляется потребность написать книгу или собрать в сборник достойные тексты. Я – кинокритик, но в последнее время мне все интереснее рассматривать кино в историческом, экономическом или даже криминальном аспектах. Кино, как и архитектура — одно из самых социальных искусств. Его положение зависит от идеологии, режима и атмосферы, в котором существует общество. То, что находится на пересечении политики, пропаганды и культуры. Книги, над которыми я работаю сейчас, имеют опосредованное отношение к кино. Одна из них исторического свойства, хотя речь в ней идет о кино. Она о войне за независимость Алжира в 1954—1962 годах, закончившаяся провозглашением Алжирской народно-демократической республики. Тема может показаться умозрительной и далекой от нас – с какой стати писать о войне в Алжире? Конечно все знают, что прямо или косвенно об этой войне  — «Маленький солдат»  Жан-Люк Годара,  «Шербургские зонтики» Жака Деми, «Мюриэль, или «Время возвращения» Алена Рене. Но это сюжет заинтересовал меня, потому что это повод поразмышлять о том, как вести себя интеллектуалам, людям культуры, художникам и представителям индустрии развлечения, если угодно, в ситуации, когда твоя страна ввязывается в грязную, кровавую историю. Алжир считался тогда французским департаментом, как и Чечня считается частью России. Конечно, эти параллели усиливали мое желание заняться этой историей. И спектр выбора, который делают французы в конце, действительно, крайне широк. Например, алжирское кино родилось в партизанских отрядах еще во время войны, оно создавалось французами, приговоренными на своей Родине к смертной казни. Благодаря их усилиям, когда Армия народного освобождения вошла в Алжир, уже были готовы кадры монтажеров, режиссеров, операторов. Среди французов, которые занимались этим смертельным и опасным делом, были люди знаменитые.

Вторая книга имеет скорее отношение к криминальной журналистике. Это путеводитель по Парижу, пятьдесят адресов по всем округам, каждый из которых связан с каким-то происшествием. Я сознательно отказался от Средневековья и эпохи Возрождения – в книге только республиканская Франция. Но каждое из этих происшествий каким-то образом связано с кино и культурой. Скажем, там есть история о «Безумном Пьеро». Все знают одноименный фильм Жан-Люк Годара, но не все знают о том, что безумный Пьеро — абсолютно реальный персонаж, в 1946 году ставший врагом №1 во Франции. Человек, безумная история которого — зеркало военной и послевоенной истории Франции. Эти книги – то чем я сейчас плотно занимаюсь. Оставаясь кинокритиком, меня все больше в последнее время интересуют истории, драмы и трагедии, которые связаны с кино. Кино – это конечно, искусство, но не только.

— Мне кажется, что «КоммерсантЪ» сегодня — единственная ежедневная газета, из которой можно узнать новости. Остальные еще десять лет назад стали либо таблоидами, либо откровенно пропагандистскими изданиями. Кроме того, в газете сложился уникальный, как мне кажется, лучший в стране, после того, как было расформировано отделение «Общей газеты» отдел культуры в России. Какое еще издание в России будет публиковать некрологи 90-летним голливудским актерам, покинувшим мир кино еще в 1940-х годах? Коммерсанть может себе позволить писать о людях неизвестных читателю. Тем самым, вводя их в культурный оборот.

— Для газеты «КоммерсантЪ» я пишу тексты от 60 до 100 строк. Объем рецензии зависит от масштаба события и наличия места на полосе. Я убежден, что в текст любого объема можно вместить то, что журналист хочет сказать. Те, кто пишет для газеты «Коммерсанть» одновременно являются и журналистами «Коммерсанть-власть» и «Коммерсанть — Weekend» —  там несколько иные объемы и жанр. Как однажды сказал Алексей Тарханов, который бессменно заведует отделом культуры в журнале: «КоммерсантЪ- Weekend» нас кормит, а «КоммерсантЪ-власть» наше оправдание перед Всевышним. И это, действительно так. «Коммерсанть- Weekend» – проект, который привлекает рекламодателей и где авторы могут позволить себе легкость, то «Коммерсанть-власть» и независимый и смелый проект, который редакции можно будет предъявить на Страшном суде.