Музыка путча: импровизация на тему «Лебединого озера»
Утром в понедельник 19 августа 1991 года я, как и миллионы остальных граждан умирающего СССР, проснулся под звуки «Лебединого озера» и тревожный голос диктора радио, рассказывающего о смещенном Горбачеве и назначенном ГКЧП.
Планов музыкальных на тот день у меня было множество, но ни «Лебединого озера», ни, тем более, никому дотоле неведомого ГКЧП в числе их не было. Проснулся я на полу в какой-то киевской квартире, куда меня пригласил переночевать знакомый киевлянин.
В Киев я прибыл из своего тогда еще Ленинграда накануне, в воскресенье 18-го августа. Повод для поездки был более чем приятный.
Перестроечная эпоха для нас, людей из мира музыки, была почти непрекращающейся эйфорией: границы открылись, мы стали ездить на турне и фестивали, да и к нам, в открывшееся культурное пространство, зачастили иностранные гости.
На тот день, 19 августа, был намечен старт джазового круиза вниз по Днепру по маршруту Киев-Одесса, организованного киевскими джазовыми энтузиастами вместе с Французским институтом.
Прилетевший из Франции ансамбль Workshop de Lyon должен был выстроить с приглашенными в проект советскими музыкантами специально созданную полуимпровизационную композицию, которой сборный французско-советский оркестр должен был увенчать все событие живым исполнением нового звукового сопровождения к немому кино-шедевру Эйзенштейна «Броненосец Потемкин».
Играть должны были прямо на ступенях знаменитой Потемкинской лестницы в Одессе – той самой, где происходили самые драматичные события фильма, который, разумеется, тут же и шел бы на установленном на верху лестницы экране. Я был приглашен как джазовый продюсер и журналист в качестве гостя.
Нет нужды говорить, что накануне в воскресенье, на проходившем в каком-то киевском ДК концерте, настроение у всех было приподнятое, все с нетерпением ждали понедельника.
Когда под звуки Чайковского ситуация наконец-то дошла до моего сознания, стало не до джаза, не до круиза и не замечательных и приятных французов. Мысль в голове была одна – обратно в Ленинград, ближе к историческим событиям и к семье.
Билет, однако, купить удалось лишь на самый последний вечерний рейс, а пока мы засели в квартире режиссера-документалиста Юрия Зморовича. Я бесконечно звонил то в Питер, то в Москву – журналистам, дипломатам, просто знакомым.
Московский друг журналист и музыкальный критик Татьяна Диденко жила прямо напротив Белого дома и в режиме прямого эфира сообщала нам о пока еще робком движении вокруг здания, где был оплот первой по-настоящему избранной народом власти во главе с Борисом Ельциным.
Около полудня вместе с Юрием мы вышли в город – купить вина, ибо сидеть в таком напряжении «всухую» было уже совершенно невмоготу. Первый же встреченный на киевской улице знакомый вручил нам листовку с воззванием Ельцина.
Не так уж ужасно обстоят дела, подумалось мне, если уже спустя несколько часов после провозглашения новой власти и чрезвычайного положения, чуть ли не первый встречный в нескольких тысячах километров от столицы вручает нам листовку, призывающую этой новой власти не подчиняться.
В Питер я добрался за полночь, всю ночь шли напряженные перезвоны, а утром, во вторник 20-го, я вынул из почтового ящика «Смену», газету Ленинградского обкома ВЛКСМ с шапкой «Банду Янаева под суд». Стало ясно, что военный переворот какой-то не совсем настоящий, хотя напряжение не спадало весь день – ждали ввода войск.
В Киеве, как мне сообщили, круиз все же отправился по Днепру. На секунду стало жаль – эх, черт, упустил замечательную поездку, но только на секунду – здесь, в Питере, близость и причастность к творящейся на твоих глазах истории затмевала любую музыку.
Музыка, впрочем, была. 22 августа – на следующий день после победы — на Дворцовой площади прошел концерт «Рок против танков», первый из последовавшей за ним череды рок-концертов на главной площади города. Идею поддержали мэр города Анатолий Собчак и его тогдашний заместитель Владимир Путин.
Играли «Н.О.М.», «Мифы», «Опасные соседи», «Наутилус Помпилиус», «Пикник», «Трилистник», Игорь Тальков, но эйфория от победы над ненавистным совком была так велика, что ее хватало и без музыки.
Аналогичный концерт, правда, чуть под другим названием «Рок на баррикадах» прошел в тот же день и в Москве. Там играли «Машина времени», уже перебравшаяся к тому времени в столицу «Алиса», «Круиз», «Коррозия металла», «Монгол Шуудан» и многие другие.
Никогда не забуду ощущение счастья и невероятности происходящего, когда вечером того же дня, едучи в такси, я услышал в новостях указ Бориса Ельцина о запрете Коммунистической партии Советского Союза.
А 27 августа, еще не отойдя от эйфории победы, ленинградское рок-сообщество погрузилось в траур – умер Майк Науменко из группы «Зоопарк». На похоронах я был с приехавшим в победный Ленинград известным американским журналистом Дэвидом Ремником.