Постаревший мальчик из Газы и море…

Я вырос в Газе возле моря. Все мое детство я не мог понять, как эта огромная масса воды, обещавшая бесконечную свободу, могла также ограничивать узкую полоску земли, земли, которая стала вечной заложницей, даже оставаясь вечно непокорной.

С самого раннего возраста мы с моей семьей совершали короткие путешествия из нашего лагеря беженцев на пляж. Мы ехали на старой телеге, которую послушно тянул столь же старый и измученный ослик. В тот момент, когда наши ноги касались теплого песка, раздавался радостный оглушительный вопль. Маленькие ножки бежали быстрее олимпийского чемпиона, и на несколько часов все наши тревоги улетучивались.

Не было ни оккупации, ни тюрем, ни статуса беженцев. Все пахло соленой морской водой и дынями. Моя мама сидела на старом покрывале с дырками, пытаясь удержать его от ветра. Она хихикала над громкими криками моего отца, пытавшегося урезонить своих сыновей, чтобы они не заходили слишком глубоко в воду.

Я нырял с головой под воду и слушал глухой гул моря. А потом выныривал и вглядывался в горизонт. Когда мне было 5 или 6 лет, я верил, что сразу за горизонтом лежит страна Австралия. Люди там были свободными и могли ходить, куда хотят. Там нет ни солдат, ни винтовок, ни снайперов. Австралийцы, по неизвестным причинам, очень симпатизировали нам и должны однажды приехать к нам в гости. Когда я открыл свои мысли братьям, они не поверили.

Но мои фантазии разрастались, как и список тех стран, что за горизонтом. Одна из них – Америка, где люди так смешно говорят, а другая – это Франция, где не едят ничего, кроме сыра. Я исследовал пляж в поисках «доказательств» существования мира за горизонтом. Я искал бутылки со странными письменами, консервные банки и пластиковые пакеты – все, что выбрасывало море на берег во время прибоя. Моя радость увеличивалась, если надписи были на арабском. Я пытался прочитать их сам и узнал о существовании таких стран, как Саудовская Аравия, Марокко и Алжир.

Люди, которые живут там, арабы и мусульмане, как и мы, и тоже молятся 5 раз в день. Я был оглушен этим открытием. Море оказалось еще более таинственным, чем я мог себе представить.

До Первой палестинской интифады 1987 г. пляж Газы еще не был объявлен закрытой военной зоной. Рыбакам еще позволяли заниматься своим промыслом, хоть и в районе нескольких морских миль от берега. Нам разрешали плавать и делать пикники, но не позже 6 вечера.

Но однажды приехали израильские военные джипы, и солдаты приказали под дулами винтовок всем немедленно покинуть пляж. Мои родители закричали в панике, и потащили нас обратно в лагерь в одних плавках. Срочные новости на «израильском» телевидении сообщили, что бравые морпехи захватили палестинских «террористов», направлявшихся на резиновых лодках в «Израиль». Все они были убиты или захвачены, кроме одной лодки, которая оказалась в открытом море, и, возможно, направлялась к берегу Газы.

Смятение было зловещим, особенно, когда я увидел по ТВ захваченных палестинцев, рыдающих над телами своих товарищей, окруженных вооруженными до зубов, ликующими сионистскими солдатами.

После этого инцидента на горизонте стали появляться корабли. Они принадлежали «израильскому» ВМФ. И злополучное море Газы стало теперь опасным и кишащим различными возможностями. Поэтому мои вылазки на пляж участились. Когда я стал старше, то даже во время комендантского часа залезал на крышу дома и вглядывался в горизонт. Где-то какие-то корабли брали курс на Газу. И чем жестче становилась жизнь, тем крепче была моя вера. Сегодня, несколько десятилетий спустя, я стою у чужого моря, вдали от дома, вдали от Газы.

Мне многие годы отказывали в праве посетить Палестину. Я стою здесь и думаю о всех тех, кто остался дома и ждет кораблей, которые должны приплыть. И в этот раз эта возможность стала реальной. Я следил за новостями с вниманием взрослого и с волнением шестилетнего мальчика, которым я был когда-то.

Я представлял «Флотилию свободы» с грузом продовольствия, лекарств и игрушек сразу же за горизонтом, готовую сделать мою старую мечту реальностью. Моя мечта о тех далеких странах за горизонтом, о которых мои братья думали, что это фантазия, воплотилась в шесть кораблей и 700 правозащитников. Они символизировали человечность, они заботились о нас. Я думал о маленьких детях, которые делали бутерброды и чай, ожидая своих спасителей.

А затем появились срочные новости, сообщавшие, что корабли были атакованы еще до того, как пересекли горизонт Газы, а многие активисты были убиты и ранены. Шестилетний мальчик во мне был сломан . Я потерялся . Я утратил силу говорить. Ни один политический анализ не мог ничего объяснить, никакие новости не могли рассказать всем этим мальчишкам в Газе, почему их герои были убиты или похищены просто за попытку прорвать горизонт.

Но, несмотря на ту боль, которая стала столь глубока, на те несправедливо отнятые жизни, на те слезы, пролитые всем миром по героям «Флотилии», я знаю, что моя детская мечта реальна. Есть люди из Австралии, Франции, Турции, Марокко, Алжира, США и многих других стран, которые плыли к нам на кораблях, груженных игрушками и подарками от тех, кто, по некоторым причинам, похож на нас.

И хотя я не могу еще добраться до Газы на судне, я, по крайней мере, могу сказать своим братьям: «Я же говорил вам…».