Заместитель министра обороны отвечает на вопросы «Независимого военного обозрения»
Анатолий Иванович Антонов назначен заместителем министра обороны указом президента России в феврале нынешнего года. До этого он более 30 лет работал в Министерстве иностранных дел и с 2004 года возглавлял Департамент по вопросам безопасности и разоружения. Имеет большой опыт участия в переговорном процессе. Был руководителем ряда российских правительственных делегаций, в том числе на переговорах со странами «группы восьми», а также по Договору о нераспространении ядерного оружия, по обзору действия Конвенций о «негуманном» оружии, о запрещении химического оружия, о запрещении биологического оружия, на переговорах по многосторонним механизмам экспортного контроля. Являлся руководителем российской делегации на переговорах с США по разработке нового Договора о стратегических наступательных вооружениях.
– Первый вопрос, который хочется вам задать, Анатолий Иванович, очевидный. Как получилось, что в Министерстве обороны появился человек, который занимается международным сотрудничеством? И почему вы из МИДа пришли в Министерство обороны?
– Хотел бы сразу сказать, что не занимаюсь международным сотрудничеством, а занимаюсь, и хочу это специально подчеркнуть, международным военным и военно-техническим сотрудничеством. Разумеется, это случилось не вдруг, эта должность для меня не с неба упала.
Я знаю, что Анатолий Эдуардович Сердюков давно думал об усилении этого блока в министерстве с учетом того, что в последнее время связи России с различными государствами в военной области активно развиваются. Это связано в первую очередь и с новым обликом нашей армии, и с проблемами модернизации вооруженных сил, и с развитием военно-технического сотрудничества. Появились новые вызовы в военной сфере – борьба с терроризмом, пиратством и т.д. Интенсифицируется взаимодействие в рамках ОДКБ, СНГ. Активизировались связи по линии Россия–НАТО, Россия–ЕС.
Не знаю, насколько это будет удаваться мне. Нужен дополнительный импульс по международному военному взаимодействию. Для этого потребовалась поддержка дипломатов, знающих не понаслышке международные проблемы безопасности. Надо спокойно и аргументированно рассказать нашим зарубежным партнерам, что такое российское Министерство обороны, что за реформирование происходит в наших Вооруженных силах, зачем эта модернизация. Как это будет, поскольку мы говорим о международном военном сотрудничестве, выглядеть за рубежом? Поймут ли там, кто такой российский солдат?
Не тот, которого карикатурно рисуют в некоторых западных фильмах, а современный боец, использующий современное вооружение, который готов отстаивать национальные интересы своей родины, готов с воинами других государств искать ответы на современные вызовы и угрозы. К сожалению, количество таких вызовов не уменьшается.
Сегодня у нас осуществляется военное сотрудничество с 70 государствами. А у всего этого хозяйства должен быть, как говорят, менеджер. Человек, который имеет определенные полномочия и который будет координировать всю эту работу и наращивать ее. Мы подсчитали и выяснилось, что в позапрошлом году у нас с Францией по военной линии было 16 совместных мероприятий, а в этом году – уже 66. Причем это не «экскурсии», а конкретные мероприятия в области борьбы с терроризмом, работа по спасанию на море, взаимодействие флотов, сухопутных войск…
– Да, «Мистраль». Я привел вам пример с Францией, потому что так получилось, что мы там были недавно с Анатолием Эдуардовичем Сердюковым. Он вел переговоры по «Мистралю», посещал выставку в Ле-Бурже. Нас очень интересует в плане модернизации вооруженных сил опыт других стран. Кстати говоря, мне было поручено сделать презентацию об опыте реформирования наших Вооруженных сил на встрече с послами НАТО в Сочи 4 июля. Со стороны натовцев был проявлен большой интерес к этому опыту, к его результатам. Оказалось, что натовские коллеги хотели бы придать разговору на эту тему регулярную основу. Они планируют продолжить контакты в Брюсселе, получить более подробное представление о том, что у нас происходит.
– Для нас все направления, которые заданы нам министром обороны, главные. Разумеется, я один с ними справиться не могу. Особенно с учетом огромного масштаба деятельности нашего министерства. Но мы стараемся делать свою работу по известному теперь принципу «одного окна». Конечно, я не решу проблему захода иностранного военного корабля в какой-либо порт нашей страны. Но координировать такую работу, оказывать помощь, пытаться сделать ее более эффективной, более оперативной – вот моя задача, которую я стараюсь выполнить вместе с коллегами из Главного управления международного военного сотрудничества. Там, кстати, работают высококлассные специалисты, настоящие военные дипломаты и эксперты.
– Одна из этих сложностей, как я представляю, это взаимоотношения с НАТО. И в первую очередь по проблеме противоракетной обороны. Что тут основное в этих взаимоотношениях России и НАТО, нашего Минобороны и альянса и какие есть возможности решить проблему ПРО? Лиссабонский саммит Совета Россия–НАТО осенью прошлого года дал, если так можно сказать, отмашку на решение этой проблемы, был даже установлен срок – июнь 2011 года. Но ни в Брюсселе 8 июня, ни в Сочи 4 июля стороны так и не пришли к согласию. Все откладывается на 2012 год, на саммит в мае в Чикаго. Я понимаю, говорить о том, что все получится, рано, но хочется надеяться.
– Мне бы тоже хотелось надеяться, что все получится. И конечно же, итоги встречи в Сочи с очевидностью показывают, что существуют проблемы между НАТО и Россией. Но я хотел бы подчеркнуть, что на встрече с послами НАТО Дмитрий Анатольевич Медведев четко продемонстрировал настрой России на диалог, на поиск компромисса. Тут нужно специально сказать, журналисты, как правило, «хвостик» того, о чем я говорю, почему-то опускают. Компромисс возможен, но не за счет национальных интересов России, не за счет снижения ее обороноспособности. Как я сказал недавно на радио, все должны спокойно сидеть у телевизоров, спокойно отдыхать по вечерам, не думая о том, что на них с неба что-то может свалиться.
А проблема ПРО очень непроста. Она существует несколько десятилетий. Мне пришлось ею заниматься в конце 90-х годов, когда американцы стали пересматривать свое отношение к Договору по ПРО 1972 года. И тогда мы подготовили резолюцию Генеральной ассамблеи Организации Объединенных Наций, старались подтянуть к поддержке этой резолюции другие страны. Нам удалось это сделать. Резолюция принималась большинством голосов, но спасти Договор не удалось.
Хочу подчеркнуть, что мы ни на кого нападать не хотим и не собираемся. Все, что мы хотим, развивать нормальные предсказуемые партнерские отношения со всеми – будь то члены НАТО или другие страны. И мы четко это сказали. Мы не собираемся ни чрезмерно или избыточно наращивать свои Вооруженные силы, ни «нависать» над кем-либо. Некоторые страны, наши соседи, боятся, что наши танки куда-то там войдут.
– Это какая-то нелепица, на мой взгляд. А все забывают, что сколько мы вывели нашей тяжелой техники из того же северного флангового района – танков, БМП… И никто на Западе на это внимания «не обратил». Как мы говорим: взяли, в карман себе положили и при этом говорят: мало, мало, мало… Уходите все дальше, лучше за Урал.
Мы всегда утверждали, что готовы сотрудничать с Соединенными Штатами, со странами НАТО по ПРО. Но хотим определить, каковы основы этого сотрудничества. Мы должны вместе определить, против каких угроз будем вместе бороться. Тоже пример, который я привожу. Вот вы пришли на какую-то площадку и собираетесь строить дом. Надо понять, какой это будет дом, какой фундамент для него нужно заложить, какая здесь погода, какой климат, какой он должен быть – деревянный или каменный. Надо сначала все это узнать, а потом строить дом. А нам натовцы сегодня предлагают начать строительство дома, не представляя себе, какой ему нужен фундамент, какая погода в этих краях, какая здесь будет зима. В этом главная проблема.
Нам говорят: у вас, у русских, не будет никаких озабоченностей, если вы станете с нами сотрудничать. Путем транспарентности мы устраним все ваши сомнения. А мы отвечаем: давайте сядем за стол и выясним, какие есть угрозы, от каких угроз мы будем создавать систему ПРО. На сегодняшний день договориться, что такие угрозы реально есть, у нас не получается. Мы говорим о потенциальных угрозах. Американцы и, в этом они убедили натовцев – что есть угроза ракетного нападения, и в будущем, возможно, с использованием ядерного оружия. При этом называют Иран и КНДР. Ну, допустим. Я не буду употреблять слово «Иран», будем говорить о южном направлении.
Возникает самый простой вопрос, который я сам себе задаю: зачем стране Икс ударять по Риму? Кто-нибудь может мне это объяснить?
– Да. Понимаете, когда я задаю этот вопрос в Брюсселе, все понимающе улыбаются, согласно кивают и указывают пальцем на великого соседа из-за океана. Мол, это он настоял, чтобы было принято такое решение. Но даже при том, что вы не знаете, какие для вас существуют угрозы, мы говорим им, стройте свою систему, усиливайте свою безопасность. Но только не за счет нашей безопасности.
– Представим на минутку, что ракета летит с южного направления. Она будет пролетать над территорией Российской Федерации. Для нас все равно, какая ракета, мы ее будем сбивать. Глупо думать, что мы не будем на нее реагировать.
– Да, это бред какой-то. Мы должны реагировать. Но если это так, если на Западе понимают, что мы – здравые люди, тогда вопрос: зачем вы зону охвата своей системы ПРО распространяете на территорию Российской Федерации?
Сегодня та ПРО, которая создается, может, вернее способна, реагировать на МБР Российской Федерации. Ни у кого нет таких ракет, которые она может перехватывать на 3-й и 4-й фазе реализации американского плана по ПРО. А если это так, если угроза для США – Российская Федерация, то, простите, о каком партнерстве мы говорим? Тогда получается, что мы, сидя в этих кабинетах Минобороны, должны думать, как сделать так, чтобы простые люди могли спокойно смотреть по вечерам телевизор и ни о чем не беспокоиться. Вот и все.
Мы предложили, это сделал Дмитрий Анатольевич Медведев, давайте распределим между собой секторы в Европе, и мы будем за свой отвечать, взаимодействовать с вами. Американцы говорят, надо какой-то совместный центр создать, проводить совместные учения – мы готовы. Но все, что мы хотим, это получить гарантии, что будущая система ПРО США не будет использоваться в ущерб интересам Российской Федерации. Но вопрос: вы, русские, какую гарантию хотите получить?
Мы говорим: время сложное, не секрет, что между НАТО и Россией существует определенное недоверие или отсутствие должного доверия.
– Дело даже не в этом. Мы с вами знаем, что случилось с Югославией. Знаем, как происходит расширение НАТО, когда там говорят, что угроза идет с юга. Я отвечаю натовским «друзьям»: если угроза с юга, то чего вы к моему дому все время приближаетесь? Что за непонятные заявления из некоторых государств, которые граничат с нами, что они чувствуют угрозу со стороны Российской Федерации? Что это за истребители, которые барражируют на линии соприкосновения России и НАТО?