Первое интервью родителей Никиты Соколова, убитого летом на остановке в Таллинне — TEMA.ee — Нарва, Narva — Новости, события, афиша, дискуссии. TEMA…
«Мы молчали полгода, но больше уже не можем. Убийцу нашего сына пытаются почему-то обелить, — говорят Владимир и Инна. – Полиция ведет себя очень странно, отношение к нам такое, как будто не Никиту убили, а Никита убил!» — передает слова родителей «МК — Эстония«
Владимир и Инна много раз отказывались давать интервью и говорить с журналистами. В том числе и потому, что в полиции им запретили разглашать данные, полученные в ходе следствия. И они, как законопослушные граждане, все это время хранили молчание. Каково же было их удивление, когда в недавнем выпуске газеты «Постимеэс» они прочитали многое из того, о чем их просили не говорить!
«Там упоминались такие вещи, о которых журналист мог узнать только из полиции. Детали, о которых сообщали нам, как пострадавшим, и просили хранить их в тайне в интересах следствия, теперь известны всем! И это при том, что мы до сих пор не получили внятных ответов о том, что и как тогда произошло», — говорят родители.
«Но больше всего меня возмутило то, что убийцу нашего сына назвали «добропорядочным гражданином, — говорит Инна, вытирая слезы. – Получается, что добропорядочные граждане – это те, кто разгуливают по улицам с незарегистрированным оружием и стреляют без причины из обреза в голову нашим детям?»
Если вернуться к событиям полугодовалой давности, то в тот день Никита ненадолго зашел домой, сказав, что его уже ждут друзья для того, чтобы идти гулять на море. Переодевшись, он поцеловал на прощание маму, предупредив, что придет около полуночи.
«Приблизительно в 23:25 мне позвонили из больницы, — говорит Владимир. – И сказали, что мой сын умер в реанимации от огнестрельного ранения в голову. Мы с Инной в разводе и живем раздельно, но Никита был по-прежнему зарегистрирован у меня, поэтому позвонили сначала мне. Я просто не поверил в то, что мне сообщили, решив, что это чей-то идиотский розыгрыш, а по телефону 110 мне отказались сообщать информацию. Поэтому я сначала поехал в отдел полиции на Викерлазе, а затем уже на место трагедии. Оттуда направился в больницу, где и встретился с Инной, родственниками и друзьями Никиты».
«Я была дома, и когда так поздно в домофон позвонила полиция, я, конечно, удивилась, но даже представить не могла то, что мне сообщат. Мама открыла дверь, на часах было 23:25. В квартиру зашли полицейские и спросили: «Никита Соколов – ваш сын?», я подумала: «Неужели что-то случилось? Не может быть!» После этого они сказали что Никита в больнице потому, что в него стреляли»
Услышав страшную весть, Инна тотчас поехала в больницу, где безутешной матери сообщили, что они долго пытались реанимировать ее единственного сына – завести сердце и легкие, — но с таким ранением выжить было просто невозможно. «У него половины головы не было», — плачет Инна.
Инна и Владимир были просто поражены, когда начались первые проблемы с полицией: следователь признавал только одного пострадавшего – Инну.
«А если я не являюсь пострадавшим лицом, то , следовательно, по закону, я не могу задавать вопросы в рамках уголовного дела, — говорит Владимир, которого полицейские упорно не хотели квалифицировать как пострадавшего. – Им было все равно, что я отец! Они твердили: «Может быть только один пострадавший!»
В итоге Инне и Владимиру пришлось обратиться к юристу, чтобы отстоять свои права. И только после того, как Владимир заявил гражданский иск в рамках уголовного дела, его все-таки признали пострадавшим, и у него появилось право узнавать, как проходит следствие по делу его сына. Однако, хоть право такое и было, информацией в полиции с родителями делились весьма неохотно.
«Следователя мы видели один раз, оперативника – я один раз, а Владимир два», — говорит Инна, добавляя, что каждый раз им приходилось буквально настаивать на встречах, чтобы узнать хоть что-то о деле.
При этом, отмечают родители Никиты, в полиции прекрасно умеют отвечать на вопросы, не давая никакой информации. «Они говорят, говорят, говорят, но из этих слов ничего не понятно. На прямые вопросы об убийстве нашего сына они начинали вдруг почему-то рассказывать про случаи, которые не относятся к делу. Например — про Веронику Дарий, про девочку Варю, убитую в Нарве…» — говорят родители.
Еще больше их поразил министр внутренних дел, который, давая интервью СМИ после трагедии, по их словам, просто фонтанировал идеями, предполагая то одно, то другое, то третье. Причем зачастую версии были абсурдными, и он противоречил сам себе. «Мне кажется что чиновнику такого ранга это просто непозволительно, ему следует сообщать СМИ лишь проверенные сведения и факты. А если уж заниматься гаданием, то министром внутренних дел нужно назначить Илону Калдре, у нее это не в пример намного лучше получается», — горько усмехается отец.
«Про убийцу нам сказали, что он из приличной семьи, где все хорошие люди, все работают. Как вообще можно назвать семью приличной, если они воспитали убийцу?» — плачет Инна.
Отец Никиты говорит, что на вопрос о мотиве следователь им ничего не ответил: «Сказал только, что у стрелявшего были проблемы с деньгами, алкоголем, девушками и психикой. Вплоть до медицинских показаний – то есть, видимо, он где-то стоял на учете».
Родители сетуют, что на все вопросы полицейские реагировали неадекватно, с каким-то раздражением – как будто не Никиту убили, а он убил. «Мы пытались узнать по своим каналам, кто же такой этот убийца. Однако все попытки что-либо узнать через знакомых ни к чему не привели. У некоторых из них после этого появились проблемы на работе», — говорят мама и папа.
Они до сих пор недоумевают: кто этот Рагнар Велло, который убил их сына? Может быть, он имел отношение к силовым структурам, или его родители или родственники – влиятельные лица? Почему его так старательно стараются обелить? Почему не дают никакой информации о нем, в то время как про Никиту известно почти все?
По словам родителей, то, о чем тогда сообщали в СМИ, далеко не всегда соответствовало действительности. «К примеру, поначалу говорили, что это мужчина – лет 50-60, в солнечных очках, с бородой. Однако когда я приехал на место происшествия, полицейские в оцеплении уже искали по ориентировке мужчину лет 35», — говорит Владимир.
Он добавляет, что полицейские тогда уже знали про второй выстрел и искали другого пострадавшего или тело. «Причем действительно искали, с собаками, там было очень много народу. Почему в этих кустах они нашли труп только спустя два дня – большой вопрос», — говорит Владимир. Инна добавляет, что она много лет ходила на работу через этот пустырь, и не найти тело в этих кустах действительно очень сложно.
Отец Никиты отмечает, что, помимо девушки, которая была с Никитой на остановке, был еще один свидетель, Александр. «Он был недалеко от «Максимы», когда услышал выстрел. Александр поехал на звук. На остановке находился убийца, рядом лежал Никита и стояла девушка. Убийца спокойно перезарядил обрез и наставил на Александра, после чего тот отъехал. Так любой, думаю, поступил бы на его месте. Отъезжая, он увидел, как мужчина с обрезом направился в лесок за остановкой».
По его словам, буквально сразу же Александр встретил полицейский патруль, который просто проезжал мимо, и описал случившееся. Мало того, он показывал полицейским место, куда мгновение назад скрылся убийца, но патруль, почему-то, ничего не предпринял.
«Таким образом, были два свидетеля, которые могли опознать убийцу, — продолжает Владимир. – Но когда нашли труп, ни одного из них на опознание не пригласили. Про девушку сказали, что она была в неадекватном состоянии. А про Александра – что он видел убийцу метров с 90 и таким образом не может с уверенностью опознать, хотя Александр видел его метров с 15-20».
Следователь: «Надо было больше загружать ребенка!»
Инна вспоминает слова, которые ранили ее в самое сердце. Когда следователь просил дать Никите характеристику, она стала рассказывать, каким Никита был заботливым, как очень любил младшую сестру, про то, сколько у него было друзей, про то, что Никита одновременно работал и учился в Морской академии, занимался спортом, сам зарабатывал деньги и покупал на них то, что ему было нужно (например, автомобиль), и помогал маме, следователь заявил: «Нужно было больше загружать ребенка!»
«Куда же больше? – недоумевает мать, потерявшая единственного сына. – Чтобы у него не было времени ходить на остановки и ездить на общественном транспорте?»
Она добавляет, что ей сейчас очень страшно. Не за себя – а за других детей. «Сколько еще таких психов ходит с оружием по улицам? И ведь ничего страшного, если они кого-то убьют – ведь их даже в этом случае назовут добропорядочными гражданами!»
Пресс-секретарь Пыхьяской префектуры Андрес Санг сказал «МК-Эстонии», что они понимают горечь и боль родителей погибшего молодого человека, а также их желание поскорее узнать как можно больше о случившемся.
«Однако полиция должна руководствоваться законом и не может делать исключения ни для кого. В то же время в такое печальное время могут остаться в памяти детали, которые на самом деле не совсем соответствуют действительности», — считает Санг.
Так, по его словам, не соответствует действительности утверждение, что свидетели не опознали убийцу. «Свидетель опознал его по фотографии», — утверждает Санг. Однако при этом он отказался сообщить, почему только один из свидетелей и кто именно это был – Александр или Анастасия.
Пресс-секретарь также отмечает, что в ходе предварительного следствия родственники не могут, даже если они признаны пострадавшими, получать детальную информацию о действиях полиции и выявленных в ходе предварительного следствия данных.
«Согласно закону, пострадавшие могут ознакомиться с материалами дела в конце предварительного следствия. Так как следствие находится уже на финишной прямой, то следователь примерно месяц назад говорил с обоими родителями и сообщил, что скоро у них будет возможность ознакомиться с материалами и получить ответы на мучающие их вопросы. Им также сообщали об общем ходе следствия и держали в курсе касательно подвижек», — говорит Санг.
По его словам, следователи выполняли свою работу серьезно и с полной отдачей. «Им было важно как можно скорее выяснить правду о случившемся. Разумеется, следователи стараются по возможности в ходе подобных дел щадить чувства близких погибшего», — говорит Санг.
Пресс-секретарь отмечает, что если у полиции была возможность ответить на вопросы близких конкретно, то это делалось. «На самом деле, следователь в ходе дела шел навстречу родителям и сообщал им больше информации, чем это обычно делается. Пострадавшие не получали сразу ответы на все вопросы, которые их интересовали, однако если это позже было возможно, то следователь сообщал им важную информацию», — говорит Санг.
Родителям делиться информацией нельзя, полиции можно
На вопрос, почему личные данные убийцы и погибшего были обнародованы в газете, Андрес Санг отвечает, что полиция сообщила журналисту только те факты, которые были собраны в ходе предварительного следствия и обнародование которых не повредило бы расследованию.
«Статья была написана на основе фактов, однако автор добавил к ним свои эмоции. К тому же статья на эстонском отличается от русского варианта, разные слова могут привести к разному пониманию фактов и эмоций в тексте. Поэтому нельзя ставить знак равенства между тем, что сообщила журналисту полиция, и цитатами из текста», — говорит Санг. Он отмечает, что общая характеристика стрелявшего все же основывается на фактах, собранных в ходе следствия.
Зачем вообще нужно было сообщать все эти подробности? Санг говорит, что к данному случаю был очень большой интерес общественности ввиду его неординарности.
«Когда стало ясно, что к собранным в ходе расследования фактам не добавится больше ничего существенного и обнародование информации не повредит расследованию, мы пошли навстречу журналистам и информировали общественность», — сказал Санг.
Он поясняет, что действительно, свидетелям и пострадавшим нельзя делиться информацией и обнародовать данные о том, что они узнали в ходе следствия. Однако полиция может делиться информацией, если ее обнародование не повредит расследованию.
P.S.Когда материал был уже готов, стало известно, что полиция закрыла дело. Из постановления прокуратуры следует, что в карманах Рагнара Велло нашли множество патронов. Находившаяся вместе с Никитой на остановке девушка сказала следователям, что уже сидевший на остановке мужчина, когда они подошли, неоднократно неодобрительно посматривал на них, а потом сказал: «Не на того напал». И выстрелил Никите в голову. Заметно, что постановление составляли в спешке – помимо арифметических ошибок, Никиту в нем несколько раз назвали Сергеем Соколовым.